Заманчивое предложение - [6]

– Хорошо, сэр Генри. – Рейчел повернулась и ушла. Вряд ли мать вообще знала о том, что ее нет дома. Просто Генри хотелось, чтобы Рейчел почувствовала себя виноватой. Она понимала, что не следует так думать об отце. Но Генри Уэстхейвер не был ее отцом.

Рейчел родилась от первого брака ее матери с богатым йоркширским землевладельцем. Когда Эдвард Эштон погиб в транспортном происшествии, его поместье было передано в распоряжение одного дальнего родственника, а приданое дочери заморожено до достижения Рейчел двадцатипятилетнего возраста. У Мэрион Эштон не осталось иного выбора, кроме как создать новую семью для себя и своего ребенка. Первым ей сделал предложение сэр Генри Уэстхейвер.

Очень быстро обнаружилось, что сэр Генри отнюдь не тот человек, который им нужен. Но к тому времени, как он проявил свою подлинную сущность, Рейчел уже не могла защитить свою мать. Еще в юном возрасте она поклялась, что рано или поздно уйдет вместе с матерью из дома сэра Генри. Чтобы никто больше и пальцем не тронул ее мать.

Открыв дверь в свою комнату, она проскользнула внутрь. В камине догорал огонь, отбрасывая длинные тени на выцветшие обои в цветочек, но в комнате, тем не менее, было тепло и уютно. Сэр Генри явно не знал, как уютна ее комната, иначе заставил бы переселиться на чердак. Назло.

Войдя в комнату, Рейчел не сняла с себя красивого платья, она растянулась на выгоревшем розовом покрывале и погладила мягкий шелк, натянувшийся на груди.

Судя по тому, что лиф был узковат, а подол заканчивался несколько выше щиколоток, Рейчел решила, что графиня – женщина миниатюрная. Чего не скажешь о ее сыне.

У Рейчел глаза на лоб полезли, когда, выглянув из-под одеяла, она увидела его стоящим на фоне огня в камине! На реке, охваченная страхом, она не заметила, как сильно он вырос по сравнению с тем, каким был, когда они виделись в последний раз.

Лорд Брейвен был высок, широкоплеч и узок в бедрах. Во время спасательной операции его жилет распахнулся, поскольку на нем не осталось ни единой пуговицы. Рубаха спереди промокла, поскольку он прижимал Рейчел к себе, когда нес ее на руках, и под батистом обрисовывались мускулы груди и живота.

Рейчел была ошеломлена.

В лунном свете Брейв напоминал мифического героя. Брови вразлет, римский нос, суровое выражение лица – он напоминал воина, посланного, чтобы спасти ее. Только исполненный печали взгляд выдавал присущую ему мягкость, однако он был настолько серьезным, что Рейчел невольно отводила глаза.

Во всей Англии не сыскать женщины, которой не захотелось бы потерять сознание в сильных руках графа Брейвена и позволить ему нести ее туда, куда он пожелает.

Странно было называть его так, как звали его отца, это имя мало чем отличалось от прозвища, полученного им много лет назад. Очевидно, какая-нибудь глупая девчонка сказала, что будущий граф Брейвен очень бравый, и прозвище Брейв прилипло к нему. Раньше оно казалось Рейчел довольно глупым, но теперь она подумала, что Брейв заслуживает его. Его отец, старый граф, несомненно, гордился бы таким сыном.

Старого графа Рейчел помнила еще с детства. Это был крупный мужчина с искрящимися глазами и большими руками. И когда отец Рейчел брал ее с собой в Уикс-Энд, у старого графа всегда были припасены для нее сладости. Он отличался добротой. Когда его хоронили, Рейчел плакала.

У нынешнего графа были такие же, как у отца, шоколадно-карие глаза и крупные руки. В остальном сходства мало.

Руки у него, судя по всему, были сильные. Как ловко он выудил ее из воды, как будто она была не тяжелее мокрого белья! Как неуклюже они выглядели, когда держали фарфоровую чашку с чаем. И какими они были, когда он массировал ее окоченевшие ноги. Ее бросило в жар при одной лишь мысли о том, как его длинные пальцы прикасались к ее коже.

Разве от прикосновения Дэвида она чувствовала что-либо подобное?

Может, разок и чувствовала, но теперь мысль о нем вызывала лишь печаль и облегчение. Печаль, потому что он оказался не таким, каким она его себе представляла. А облегчение потому, что он решил порвать с ней. Женись на ней, он сделал бы ее несчастной.

А у нее и без того хватало бед.

В Брейве Рейчел заметила какую-то печаль, и это ее заинтриговало. Она чувствовала, что его что-то гнетет. Были у молодого графа свои тайные шрамы, и любой женщине хотелось бы заглянуть ему в душу.

«Перестань думать о нем, – приказала себе Рейчел. – Не забывай, что ты намного ниже его по положению».

Как будто она могла об этом забыть.

В дверь тихо постучали.

– Можно войти?

Сев на постели, Рейчел нахмурилась:

– Мама, почему ты не спишь?

Мэрион Уэстхейвер вошла в комнату. Ее длинные каштановые волосы тяжелыми прядями ниспадали по хрупким плечам. Она была такой худенькой, что надетое на ней роскошное неглиже казалось слишком просторным, как будто девочка забавы ради нарядилась в одежду матери. Но двигалась она не как девочка. Каждый шаг причинял ей боль.

Мать закрыла за собой дверь.

– Я ждала, когда Генри уйдет к себе, – сказала Мэрион. В душе Рейчел поднялась знакомая холодная ярость.

– Что он сделал тебе на этот раз? – Мэрион устало махнула рукой: