Заложники - [67]

Однажды они сидели поздно вечером вдвоем у стола и готовили уроки. На Шарунасе был пиджак в крупную клетку. Но вот юноша встал, потянулся за учебником, и Довиле увидела, что во внутреннем кармане расстегнутого пиджака что-то блеснуло.

— Что это? — ткнула девушка пальцем в непонятный предмет.

Шарунас поначалу опешил, залился краской, но, справившись с собой, сунул руку за пазуху и вытащил пистолет. Шутливо навел дуло на дверь, смутно белевшую в густых сумерках, и тут же спрятал оружие.

— Ты ничего не видела, ничего не было! — глядя в упор на девушку, резко отчеканил он, а глаза его при этом сияли мальчишеской гордостью. Он вымученно улыбнулся, чтобы скрыть напряжение.

— Ты мне не доверяешь, что ли? — обиженно спросила Довиле.

— Доверяю, но…

— Тогда объясни, что все это значит, — попросила она.

— В наше время порой лучше знать как можно меньше, — сказал Шарунас, заметно успокоившись. — Кто ничего не знает, тот и под пытками ничего не скажет!

— Раз так, скрытничай и дальше! — надула губы девушка. — Ты думаешь, я слабая, а значит…

— Нет, нет! — перебил ее Шарунас. — Я тебе вполне доверяю, Липка моя ненаглядная!

Он вскочил из-за стола, подбежал к Довиле и крепко поцеловал ее. С минуту они сидели, тесно прижавшись друг к другу, и казалось, прислушивались к биению своих взволнованных сердец.

— Тебе не приходилось читать листовки на столбах? Возле нашей школы… — спросил Шарунас глухим срывающимся голосом.

— Да, я читала.

— Там внизу было написано: Литовская армия свободы. Так знай же: я теперь один из бойцов этой армии. Идет борьба за свободу отчизны, и никто не может оставаться в стороне.

Довиле потрясенно молчала. Она напряженно вглядывалась в побледневшее лицо приятеля, в его горящие воодушевлением глаза, будто ища в них ответа. Неожиданно она почувствовала, что ее знобит. Девушка хотела покрепче прижаться к Шарунасу, но тот, отстранив ее, поспешно вскочил и стал расхаживать по комнате.

— Не исключено, что я погибну! — с жаром произнес он. — Но разве это повод для страха?! Разве мало молодых людей сложили головы за Литву?

— Не говори так! — воскликнула Довиле и бросилась на шею Шарунасу. — Ты должен жить! Какие страшные слова! Не хочу их слышать! Я люблю тебя!

Довиле испуганно осеклась, выдав себя. Шарунас насторожился. Он молчал, будто обдумывая услышанное, и пытливо смотрел на подругу. Затем стиснул ее в объятиях, да так сильно, что девушка вскрикнула.

— Ты мой добрый ангел, — нежно произнес он. — Ты станешь оберегать меня в трудную минуту!

Однажды погожим мартовским днем, когда старшеклассницы сидели во время большой перемены на подоконнике, наслаждаясь первыми теплыми лучами, произошло событие, потрясшее всю школу.

В тот день выпускники напрасно прождали учителя английского языка. Тот не пришел на урок, и от радости ребята подняли невообразимый шум. Но вот распахнулась дверь. На пороге вырос директор, невысокий сухопарый мужчина в сером отутюженном костюме довоенного фасона. Класс сразу же затих — все ожидали разноса. Однако директор непривычно тихим голосом сообщил, что английского сегодня не будет, и попросил всех успокоиться, взять учебники и готовиться к следующему уроку.

Ребята уловили в голосе директора тревогу.

— А учитель где же? — спросила бойкая девушка, староста класса.

Директор на минуту смешался, затем внимательно оглядел старшеклассников и сказал:

— Ваш учитель арестован. Полагаю, что это недоразумение.

Когда он ушел, Довиле метнула взгляд в ту сторону, где сидел Шарунас. Их взгляды встретились. Девушка сразу же догадалась, что он чем-то напуган. Ей показалось даже, что она уловила в его взгляде немой призыв о помощи.

У Довиле оборвалось сердце. Уставившись неподвижно в раскрытую тетрадь, она лихорадочно обдумывала слова директора. Распахнулась дверь, и с этой минуты в классе поселилась тревога.

Не дожидаясь звонка, Шарунас с тремя приятелями вышел из класса. Один из них, как бы оправдываясь, буркнул на прощание:

— Мы покурим, все равно нечего делать.

Проводив их пристальным взглядом, Довиле подумала, что, пожалуй, все они связаны какой-то общей тайной, и вспомнила, что нередко видела их вместе. Бывало, собравшись в укромном уголке, друзья о чем-то таинственно шушукались.

Ни Шарунас, ни его дружки больше в классе не появились. А их одноклассники не могли дождаться окончания уроков. Ребята были не на шутку встревожены, они не могли понять, что же происходит в их школе. Комсомолец Пятрас Жичкус во время последней перемены остановился возле Довиле и удивленно сказал:

— Вот дураки, и чего испугались?! Если арестовали учителя, это еще не значит, что начнут хватать и учеников. Зря в панику ударились!

В ответ девушка лишь покачала головой.

— Ты что, тоже перетрухнула? — спросил он.

— Мне всегда страшно, когда исчезают люди, — призналась Довиле.

— Да куда они исчезнут? Гораздо страшнее, когда люди погибают, — заключил Пятрас и зашагал вперевалочку к своей парте.

Вечером того же дня, когда Довиле готовила уроки, кто-то постучал в окно. Прислонившись лицом к стеклу, девушка попыталась разглядеть позднего гостя.

— Выйди на минутку! — послышался голос с улицы.