Заложники - [44]

Наконец жрец Вилауде выпрямился, опустил руки и осторожно спустился с каменного приступка. Карка протянул ему изящный топорик. Жрец схватил козла за рога и наметанной рукой ударил козла обухом по лбу. Животное рухнуло на землю, покорно вытянув ноги. Карка управлялся с помощью длинного ножа: перерезал животному горло, подставил глиняную миску, и кровь сильной струей ударила в нее.

Подошла очередь и остальных жертв. Дольше всего пришлось провозиться с гусаком, который и без головы продолжал отчаянно хлопать крыльями.

Карка даже взмок от усердия. Нужно было подбросить в огонь хворосту, принести жрецу кропило из связанных в пучок можжевеловых веточек, обработать жертвенных животных.

Немой, разинув рот от восторга, почтительно держал миску с кровью. Вилауде поднялся на каменное возвышение, смочил кропило кровью и, поворачиваясь во все четыре стороны, потряс им над головами людей.

— Пусть жертвенная кровь укрепит наши головы и просветлит наш разум, — вполголоса начал он. — Пусть она оберегает нас от шишек, резей, чирьев, ломоты в суставах и вывихов, от переломов, слепоты, от болей в груди, животе и прочих частях тела.

Жрец повернулся в сторону жертвенника и капнул кровью на огонь. Карка поспешно складывал у его ног отрезанные головы козлов, барана и гуся. Жрец бросал их в огонь и глухим старческим голосом продолжил, стараясь, чтобы его хорошо было слышно:

— О могущественные и милостивые боги, от души приносим вам эту жертву и взываем к вам с мольбой о помощи и заступничестве в трудную годину, когда на нас свалились великие заботы и печали. Подобно черным тучам, в наш край ползут злые враги, разоряют наши дома, убивают наших людей, оскорбляют нашу честь и отнимают хлеб. Они навязывают нам своего бога и оскверняют наши святилища. Сердечно просим вас: укрепите наш дух, наше мужество и выдержку. Пусть наши воды топят врагов, пусть деревья в наших дубравах колют им глаза, пусть багульник, белена и другие травы дурманят им головы. Мы молим вас: обратите свой гнев против наших врагов, сорвите их страшные замыслы, обескровьте их силы. Нижайше просим вас: примите нашу жертву, услышьте нашу мольбу!

Жрец и все собравшиеся вокруг жертвенника опустили головы и застыли в торжественном молчании. Слышно было, как гудит огонь да потрескивает хворост. Пискнула в ветвях дуба сойка, видимо, обнаружившая желанные желуди.

Вилауде взял миску с остатками крови и направился к старинному дубу, который рос в тридцати шагах от жертвенника. Он окропил кровью землю вокруг священного дерева, что-то бормоча вполголоса. Люди, пришедшие к жертвеннику, с удивлением и уважительным восхищением смотрели на священный дуб: могучий ствол, который не способны обхватить даже девять мужчин, огрубелая кора, изборожденная глубокими, наподобие канавок, выемками, и такая пышная крона, что под сенью дерева мог укрыться от дождя отряд всадников.

Жрец повернулся к людям и сказал:

— Подойдите все сюда, приложите правую руку к стволу священного дуба и поклянитесь мысленно, что никогда не откажетесь от своих богов, от свободы и будете защищать родной край до последнего вздоха, до последней капли крови.

Мужчины молча подошли к дубу, протянули руки и, опустив головы, стали шептать слова клятвы. Немой бегал вокруг, выискивая свободное местечко, чтобы тоже присоединиться к ним. Он упал на колени и на четвереньках прополз к дереву между ногами молельщиков. Спустя минуту послышалось мычание, которое чем-то напоминало плач.

На этом обряд жертвоприношения закончился. Князь Скирвайлис взял жреца под руку и повел священной рощей в сторону лужайки, где уже были расстелены кабаньи шкуры, пестрые холстины и выставлен бочонок медовухи. На угольях жарился козленок. Времени у всех было достаточно, и Скирвайлис в ожидании угощения решил потолковать со жрецом. Ведь старец много знал — к нему наведывались нередко люди из самых различных уголков Жемайтии, Литвы и даже из Занеманья. Князь решил поговорить с ним с глазу на глаз, и без сыновей, которым он предложил прогуляться по священной роще, полюбоваться могучими деревьями, порадоваться осенней тишине. Перенеся одну из кабаньих шкур на пригорок, подальше от людей, он расположился на ней, пригласив в компанию жреца Вилауде.

— Спасибо за жертвы, князь. Будем надеяться, что боги станут охранять нас, дадут нам силу, — начал разговор Вилауде.

— Одного козла съедим сейчас, а остальное оставляю тебе, служитель богов, — сказал Скирвайлис. — Кстати, хочу тебя спросить: новости из Литвы или орденских земель случайно не поступали?

— Нечем мне тебя обрадовать, князь. Со всех сторон сплошные черные тучи, — хмуро ответил жрец, одергивая полы своего хитона. Во время разговора он то вскидывал, то опускал седые кустистые брови, хмурясь так, что не видно было глаз.

— Мне нужно знать все, — перебил его Скирвайлис.

— Была короткая передышка, когда крестоносцы в отместку за Ритерсвердер пошли на Тракай и Вильнюс, — продолжал Вилауде. — Похоже, теперь примутся за нас. Витаутас подписал с ними мирный договор, снова нашу землю врагу отдал. Вызывается даже собственноручно обуздать нас. Хочет заткнуть волку глотку жемайтами!