Заложники - [40]

Из-за голов обступивших его челядинцев Скирвайлис заметил Вилигайлу. Казалось, старику не было никакого дела до того, что происходило во дворе, — потупившись, он сидел в одиночестве на пороге оружейной. Князь шагнул к нему и встревоженно спросил:

— А где Гругис?

Вилигайла поднял голову, будто лишь сейчас заметив властителя Локисты, и неохотно пояснил:

— Мы вместе с Мингайле ночью вернулись. Они сейчас отдыхают.

— А ты чего же не прикорнул после обеда? Неужто не устал?

— Да я уже вздремнул часок. Много ли мне нужно… — пробормотал старик, отводя глаза.

Скирвайлис почувствовал, что собеседник что-то скрывает — недовольство или даже обиду.

— Что-нибудь случилось? Говори, — потребовал князь. — Я ведь вижу, ты не в своей тарелке.

Вилигайла зябко поежился, одернул холщовую сорочку и погладил полосатого кота, который терся об его ногу.

— Все как обычно… Что было нужно, сделали. Ну а насчет меня, князь, не тревожься, — спокойно произнес старый воин, но в голосе его прозвучала нескрываемая тоска.

Скирвайлис продолжал пристально смотреть на старика, пытаясь угадать, что же гнетет этого человека.

— Я решил оставить твой дом, — сказал Вилигайла, не поднимая глаз. — Да и кому я тут нужен?.. Только под ногами путаюсь… Поищу пристанища на родине.

Князь хлестнул себя прутиком по голенищу и буркнул:

— Как знаешь… Я тебя не гоню.

Сказав это, он тут же зашагал в дом, но там не мог найти себе места — то и дело подходил к окну, хотел поглядеть, что делает старик. А тот привел саврасого коня и стал седлать его. Не утерпев, Скирвайлис выскочил во двор.

— Имей в виду, в сторону Кражяй и Расейняй пробиваются войска крестоносцев. Не время сейчас для прогулок, — предупредил он, подходя к старику. — Здесь, в Локисте, сейчас безопаснее.

— Что мне, голытьбе, терять? А там — глядишь, и кровь живодерам пущу, — ответил Вилигайла и дернул поводья.

Засунув пальцы за широкий пояс, князь неподвижно стоял в загоне и провожал глазами удаляющегося всадника. Он был слегка уязвлен и что-то раздраженно бормотал под нос. Постояв немного, Скирвайлис порывисто направился к клети, толкнул дверь и сердито окликнул:

— Эй сын, может, хватит валяться?

Гругис испуганно вскочил и потер глаза.

IX

Гонец молодого князя Юдикиса доставил в Локисту весть, что рать ордена разбилась близ речки Упины на три группы: одна направилась в сторону Кражяй — Кельме, другая — в Кальтиненай, а третья повернула к Видукле. Нередко разрозненные отряды отбиваются от своих в сторону, сильно отстают и занимаются разбоем. А неподалеку от Гардишке согнали народ на место бывшего замка, и один из братьев ордена, немного знающий жемайтский язык, обратился к нему с проповедью и читал молитвы перед маленьким алтарем. Местные женщины насмерть перепугались и стали плеваться во все стороны, чтобы лишить силы чужие заклятия. А потом крестоносцы выставили угощения прямо на том самом холме: они жарили отнятых у жемайтов барашков, коз и гусей, пили прихваченные с собой напитки и распевали песни. Под конец их вожди совсем развеселились и потребовали привести им языческих девушек. Несколько десятков кнехтов уселись на коней и отправились к знатному боярину Скурвидасу. А те, что остались пить и веселиться, прождали их до зари, да тщетно: не довелось им увидеть ни добычу, ни своих людей. Видно, они нашли конец на земле язычников.

Рано утром командор замка Рагайне появился на замковой горе с обнаженным мечом и, подняв его над головой, воскликнул:

— Blutt für Blutt!

Громко крича и размахивая мечами, всадники ордена ринулись к замку Скурвидаса, дотла разорили и сожгли его — там после их набега не осталось ни одной живой души. Опустели и окрестные деревни. Похватав свой скарб и скотину, люди попрятались в лесах. Правда, неподалеку от Стульгяй вражескому отряду удалось-таки поймать одного старика. Это был слепой жрец. Седовласый старец сидел под священным дубом и лущил бобы. Там же его и повесили — на корявой толстой ветке. В то самое время, когда крестоносцы, окружив дергающегося в конвульсиях старика, ликующе гоготали и потирали руки, возле жертвенного холма появились жемайтские всадники. Вне себя от ярости они с гиканьем ринулись в гущу крестоносцев, затеяв кровавую сечу. Репами скатывались головы с плеч и падали под копыта коней. Текла ручьями кровь. Мало кому из крестоносцев удалось вырваться из этого ада. Благо еще, кони у них были быстрые — всадники перевели дух, лишь нагнав свое основное войско, где находились оба военачальника.

Другой отряд крестоносцев-разбойников был застигнут врасплох в пойменных лугах реки Кражанте. Там расстались с жизнью трое сановных рыцарей, прибывших из Чехии, а с ними тридцать простых кнехтов.

Командор крепости Рагайне пришел в бешенство. Ему уже было не до проповедей. Собрав полки, он двинул их в сторону Расейняй. День и ночь повсюду полыхало зарево пожаров. Крестоносцы, чего доброго, достигли бы Арёгалы, но тут прошел слух, что великий князь Витаутас спалил крепость крестоносцев Ритерсвердер и заключил перемирие с королем Йогайлой. Скрипя от ярости зубами, Зигфрид Андерлау бросил братьям и рыцарям ордена: