Заложники - [25]

— Складно говоришь, князь, да только не всем нам по душе! — запальчиво выкрикнул расейнский боярин Шяудянис. — Да мы хоть тресни не позволим крестоносцам сидеть у себя на шее!

— Не покоримся!

— Нельзя, князь, укреплять свое могущество слезами других!

— Не трогайте нас! Мы и без вас управимся!

— От наших богов не откажемся!

Крики, усиливаясь, раздавались то с одной, то с другой стороны. Кое-кто из родовитых лиц даже вскочил и, обращаясь к Витаутасу, не только сердито выкрикивал свое мнение, но и угрожающе размахивал кулаками.

Витаутас растерялся. Он не привык встречать возражения и тем более угрозы. Правда, князь мог повысить голос и приструнить строптивцев. Но разве этим их испугаешь? Насколько же бессилен человек, лишенный власти! Никто не слушает тебя, никто не уважает. А посему необходимо терпение и еще раз терпение, нужно скрепя сердце выслушать противоположное мнение, а уж потом попытаться переубедить этих умудренных жизненным опытом упрямцев. Отец — князь Кястутис — знал им цену. Этой твердостью духа и сильны жемайты.

Не дождавшись, пока стихнет гул, вскочил с места кражяйский князь Эйтутис.

— Успокойтесь, друзья, не горячитесь! — воскликнул он, воздев руки. — Прихвостни Йогайлы загубили нашего любимца, отважного князя Кястутиса! Неужто вы хотите, чтобы они задушили и его сына, светлейшего князя Витаутаса?! Так знайте же: тогда и нам не будет жизни! Давайте отправимся к магистру ордена, к этому проклятому кровопийце, и скажем ему, что признаем своим владыкой князя Витаутаса, коего и намереваемся поддерживать всеми силами! Иного пути у нас нет!

Витаутас с нескрываемой благодарностью посмотрел на исступленного низкорослого человека, и глаза его увлажнились. Казалось, он готов был расцеловать Эйтутиса. Да, очень кстати прозвучало слово властителя из Кражяй. Родовитые люди Жемайтии притихли, задумались.

— Мы хотим знать, что думает обо всем этом верховный правитель Жемайтии, достопочтенный князь Скирвайлис, — сказал князь из Расейняй Шяудинис, самый молодой гость на приеме, ненамного старше Гругиса.

Скирвайлис сидел рядом с князем Витаутасом. Как хозяину дома ему не хотелось говорить неприятные вещи почетным гостям из Пруссии. Скирвайлис не вскочил с места, как это сделал Эйтутис. Локистский князь был постарше его и помедлительней. Он говорил сидя. Судя по нахмуренному лбу и напряженному взгляду, князь взвешивал каждое слово.

— Мы должны оказать поддержку храброму князю Витаутасу, сыну нашего незабвенного властелина Кястутиса. Но с условием: Жемайтия не отойдет к Тевтонскому ордену. Мы ведь знаем: коль скоро что-то включается в договор, зубами его потом не выгрызешь. Пусть наши гости отправляются назад, в Пруссию, и пусть передадут этому мерзавцу магистру, что жемайты через шесть дней прибудут к нему на переговоры. Да не забудьте предупредить замок Рагайне, чтобы нас там ждали.

Скирвайлис за все время разговора ни разу не обернулся к Витаутасу, не посмотрел на него. С минуту он хмуро разглядывал стол, будто обдумывал что-то важное. Вскинув голову, старый князь обвел взглядом сидящих за столом жемайтов. Он хотел знать, как те приняли его слова: с одобрением или нет?

Одно то, что никто не вскочил, не возразил с места, свидетельствовало о многом: князья и знатное боярство согласны со Скирвайлисом. А ведь они правили краем. Витаутас же чувствовал себя не в своей тарелке. Порой казалось даже: он глубоко погружен в свои невеселые мысли, оттого не слышит, о чем говорится в этих сумрачных душных покоях.

— Князь, ты сам назначь тех, кому надлежит отправляться в Пруссию, и дело с концом! — крикнул Памплис.

— Не хочет ли наш владыка, князь Витаутас, сказать что-нибудь? — послышался голос в дальнем конце стола. Вопрос задал кражяйский князь Эйтутис.

Витаутас, выведенный из оцепенения, вздрогнул. Он порывисто встал, уперся костяшками пальцев в край стола, поглядел поверх голов сидящих за столом мужчин.

— Мне понятна ваша озабоченность, — начал он, — и тем не менее я убежден, что в первую голову нужно решать основной вопрос: кому достанется целиком великое княжество Литовское? Допустим ли мы, чтобы его разодрали на части, как это делают с овцой волки?

— Не допустим этого! — выкрикнул кто-то.

— Вот и я говорю: не должны допустить! — Витаутас стукнул костяшками пальцев по столу. — Тогда пошлите достойных посланцев к магистру и скажите ему, что вы поддержите меня в борьбе за трон! Больше я от вас ничего не требую!

— Скирвайлис назначит лучших! Мы ему доверяем! — снова вмешался Памплис, властитель Ретавы.

На том, в сущности, и порешили. Все поднялись со своих кресел, одни окружили Витаутаса, чтобы уточнить кое-какие подробности, другие завели беседу с его братом Таутвиласом и с князем Йомантасом.

Тем временем распахнулась дверь, и в княжеские покои пулей влетел посланник ордена Зигфрид Андерлау. Он так и не успел окончательно протрезвиться, однако на лице его были написаны крайняя озабоченность и испуг. Он затравленно озирался вокруг, и во взгляде его таилась мольба: объясните же кто-нибудь, что тут произошло! Он подскочил к Таутвиласу и укоризненно сказал ему что-то, однако тот лишь весело расхохотался и дружески похлопал его по плечу. Подведя крестоносца к князю Скирвайлису, он попросил: