Заложники - [19]
Старик Вилигайла с досадой вспоминал поступок князя Витаутаса: придумал тоже, привести сюда тайной дорогой двух врагов! И неважно, что глаза у них были завязаны. Ведь и слепые способны повторить пройденный путь. А враг и ногами способен видеть.
Проезжая по сухостойному сосняку, Гругис заметил на лесной поляне двух оседланных коней. Он обратил на них внимание Вилигайлы, и оба всадника опрометью поскакали вперед. То, что они вскоре увидели, привело их в замешательство: двое мужчин в цигейках, присев возле широкого пня, ковыряли под ним землю и громко спорили. Гругису показалось, что это разбойники, подсчитывающие деньги. Он вытащил из ножен меч. Незнакомцы испуганно вскочили, и один из них стал поспешно запихивать за пазуху берестяной свиток.
— Вы что тут делаете? — грозно спросил Вилигайла. Он слегка свесился с седла под тяжестью увесистой дубовой палицы, утыканной к тому же железными зубьями. Старый воин доверял своей палице больше, чем мечу, и предпочитал ее всем остальным видам оружия.
— Мы тут охотились, а теперь вот присели отдохнуть, — стал оправдываться пучеглазый бородатый мужчина, держась одной рукой за седло и собираясь вдеть ногу в стремя.
Вилигайла ударил палицей его коня в пах, тот подпрыгнул как ужаленный, и бородач, одна нога которого была уже в стремени, шлепнулся спиной на землю. В тот же миг Гругис уперся мечом ему в грудь. Второй незнакомец звериным движением резко сжался в комок, проскользнул под брюхом коня и во весь опор помчался в густые заросли чащи. Спутник Гругиса попытался было догнать беглеца, но его конь застрял в куче валежника. Незнакомец исчез.
— Жаль, что мы его упустили, — сказал Вилигайла. — Мне теперь ясно, что это за птицы.
Он слез с коня и подошел к лежащему на земле человеку. Сунул ему руку за пазуху и вытащил оттуда берестяной свиток, напоминающий пастуший рожок. Развернув его, пробежал глазами и протянул Гругису. Белый лист бересты был испещрен странными значками, линиями, кружками и кубиками, перемежаемыми кое-где цифрами. Гругис недоуменно посмотрел на Вилигайлу.
— Это предназначено для крестоносцев. План дороги. Чтобы они знали, где броды и мосты, а где деревни и болота, — пояснил старик.
В это время бородач, прижатый к земле концом меча, простонал:
— Я тут ни при чем! Это все он, тот, который сбежал!
Вилигайла в сердцах сплюнул и процедил сквозь зубы:
— Мерзавец! Я его знаю!
— Ваша милость, сжальтесь, — взмолился незнакомец.
— Кто он? — спросил Гругис.
— Сквабис из деревни Тилгаутай. До чужого добра больно охоч, вот его и возненавидели. Тогда он взял и продался ордену. В Пруссию сбежал, — объяснил Вилигайла. — А сейчас в поводыри хочет наняться. Будет указывать дорогу крестоносцам, которые заявятся сюда по наши души.
— Скажи, а когда орден собирается развязать войну? — спросил старик.
— Наверняка зимой, когда замерзнут реки и болота, — выдавил изменник.
— А где будут биваки? — продолжал допытываться Вилигайла.
— Первый возле озера Мяргэжерис, второй у моста через Варне, а третий — в поле под деревней Кутимай.
— Ясно, — буркнул старик и направился к коню. Забрасывая поводья на шею животного, он обернулся и предложил Гругису: — Рубани-ка сплеча, и вся недолга!
Юный князь вздрогнул. Ему еще не доводилось поднимать оружие против человека. Правда, он стрелял из лука во время обороны Локистского замка. Видел, как сгибались пополам враги, раненные его стрелами. Но чтобы мечом… этого не было. К тому же лежачего. Нет, это все-таки гнусно, хотя перед тобой и предатель.
От Вилигайлы не укрылось замешательство юноши.
— Ладно, раз не хочешь сам мараться, оставь это дело мне. Возьмите их коней и поезжайте вперед. Я вас догоню, — сказал он, легко вскочив в седло.
Гругис подождал, пока Вилигайла приблизится к поверженному, и только тогда убрал меч. Петляя между высоких, освещенных солнцем деревьев, юный князь слышал крики и отчаянные мольбы несчастного. Но вот проводник крестоносцев коротко вскрикнул и затих. Спустя минуту послышался топот конских копыт. Вилигайла нагнал всадников и поехал рядом. Он время от времени покашливал и больше уже не проронил ни слова. Гругис искоса наблюдал за ним: лицо старика, по обыкновению, было хмурым, спокойным и бесстрастным.
Замкнулся в себе и юный князь. У него было тяжело на душе, от безмятежного настроения не осталось и следа. На смену мыслям об Айсте назойливо лезли в голову другие — о встрече с проводниками крестоносцев. Спору нет, они враги, и нет им пощады на родной земле. Но почему у него не поднялась рука против того пучеглазого? Не от страха же, в самом деле.
— А сколько лет ты прожил, когда впервые с врагом встретился? — спросил Гругис старика.
