Заложники любви - [36]

   —  Скажите, а он не выехал из общежития, забрал свои вещи или нет? — спросила Лукича.

   —  Насчет вещей, не знаю, здесь они или увез. Одно скажу точно, он не выписался от нас. Значит, обязательно появится! — сказал Егор уверенно.

   —  Ну, если Алена сегодня к вечеру не позвонит, придется обращаться в милицию. Пусть органы принимаю меры к дикарю. А вас попрошу, когда этот туземец появится, чтобы он немедленно позвонил мне. А то устрою ему веселую жизнь. Номер моего телефона у него имеется. И передайте, я утра ждать не буду, но достану его даже из-под земли! — пошла к выходу и в дверях, лицом к лицу столкнулась с Карамышевым.

   Толик изумленно глянул на тещу:

  —   Что вы здесь делаете? Зачем пришли?

   —  Вас ищу. Мою дочь и внучку! Куда ты их дел?! — трясло бабу.

   —  Неужели думаете, что я их привезу в общежитие? Как вам в голову могло такое прийти?

  —   А где они?

   —  В нормальных условиях, в прекрасной квартире. Ритульку уже искупали, она спит. Аленушка тоже отдыхает. После родов нужно восстановить силы, прийти в себя. Ей сейчас вредны даже малейшие стрессы, ведь она кормит ребенка грудью.

   —  Ты считаешь, что разговор со мною ей вреден?

   —  Конечно! Аленушка не должна волноваться и переживать. Зачем ей ехать к вам? Она прекрасно устроена и о ней заботятся.

  —   Кто?

  —   Моя сестра!

  —   Кто она?

   —  Врач, подруга Аленки, они вместе учились и работали.

  —   Я сама хочу увидеть свою дочь! Почему ее от меня спрятал?

   —  И не думал о таком. Знаю, что моим нужен отдых. А я своими делами занят. Вот зарегистрировал рождение дочки, получил свидетельство о рождении. Теперь другими делами займусь, они тоже важные.

   —  Почему Алена не отвечала на мои звонки? Ты ей запретил? Забрал или спрятал телефон?

   —  Что вы накручиваете какие-то небылицы? Или все считаете меня приматом?

   —  Но почему она не отвечает на мои звонки?

   —  Себя спросите. Но только честно. Думаю, ответ сами знаете! — ответил раздраженно.

   —  Отвези меня к ней, или дай адрес своей сестры. Я немедленно хочу увидеть дочь,— потребовала женщина.

  —   Сейчас рано!

  —   Я мать! Слышишь ты, балбес? Украл дочь, теперь спрятал ее где-то и не хочешь показывать. Это не с добра! Может, она при смерти или находится в ужасных условиях, нуждается в чем-то? А ты отказываешься показать Алену! Значит, есть что скрывать!

   —  Поверьте мне! Ее нынешние условия гораздо лучите ваших. Можете не переживать!

   —  Я хочу сама увидеть и убедиться! Ты меня понял? Вези сейчас же! — схватила человека за руку и, не дав опомниться, потащила из общежития.

   —  Ну и женщина! Огонь! — качал головою вахтер, сочувствуя Карамышеву.

   —  Бульдозер, не теща! — согласился Егор, глянув, как баба запихивает в машину зятя. Она сама повела «Фольксваген», о чем-то споря с Толиком, не давая ему выйти.

   Лишь вечером Карамышев приехал в общежитие за вещами, зашел к Титову и тот спросил:

  —   Все нормально обошлось?

   —  Какое там! Такой шухер подняла, всех на уши поставила!

   —  С чего? Что ей не понравилось?

   —  Понимаешь, Лукич, я даже предположить не смог бы всей изощренности бабы. Придраться было не к чему. Все в идеальном порядке. Большая, красивая квартира, закрытая лоджия, где можно дышать свежим воздухом, открыв окно. Полно еды, всякие фрукты. На кухне и в ванной стерильная чистота. При всем желании придраться не к чему. И все же нашла!

   —  К чему? — полюбопытствовал Егор.

   —  Сестра держит кошку. Красивая, породистая, а умница, каких поискать. Ее и не видно. Она все время на лоджии в кресле спит, там свежее. А кошка пушистая. Ей в квартире жарко. Так вот пока теща ее не видела, все было нормально, не придиралась. А тут Мурке поесть захотелось, и она пришла на кухню, к сестре. Та ей молока налила и поставила в углу. О-о! Что тут началось! Сразу дом свинарником обозвала. Начала всех стыдить, мол, какое имеем право в одной квартире с малюткой держать инфекционное животное, носителя глистов, блох и прочих нечистот! Меня даже смех разобрал. У нас в деревне завсегда в доме жили кошки, иногда в сильные морозы запускали в дом собаку. Поверите, за все годы ни у кого глистов не было. Откуда им взяться у Мурки, если она никуда не выходит. Совсем домашняя. Ее купают каждую неделю, она спит в кресле, на чистой подушке. Я и сказал теще, что кошка чище ее. И нечего к ней прикипаться и наезжать. Ну, тут баба вообще поехала. Такое понесла, милицией, санэпидемстанцией грозила, вызвать обещала. Я и ляпни, чтоб и вендиспансер, и психушку позвала. Ее проверить! Она мне чуть по морде не заехала. Опередил шизофреничку и велел выметаться, покуда меня до кипения не довела. Знаешь, в натуре трясти стало от дуры. Дочку разбудила, Аленушку до слез довела. Тут я пригрозил, что вызову милицию, чтоб вывели из квартиры. Она хвост поджала, поняла, что перегнула палку. Ну, и я перестал выбирать выражения, заговорил с нею на своем, рабочем языке. Назвал дерьмом и сволочью, сказал, что не пущу к ней Аленку и Ритульку. Мол, не достойна придурковатая. Заодно предупредил, что на родственные отношения пусть не рассчитывает, сама нарвалась, чтоб ни по каким праздникам не навещала и не звонила бы больше Аленке. Она не станет с нею говорить. Не о чем! Вот так и расстались с тещей врагами. Умоталась она домой злее собаки. Конечно, меня во всем винила. Кого ж еще? Да мне не привыкать быть в крайних. Я своих успокоил и сюда бегом. Кое-что из вещей заберу,— побежал вверх по лестнице.