Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства - [59]

К публикациям газеты такого же рода, рискованным, вызывающим обязательный конфликт, я бы отнес выступление Владимира Яковлева «Клакеры», характеризующее серьезное неблагополучие в Большом театре столицы, считающемся для прессы в то время одним из неприкасаемых. Подобными выступлениями были критические рецензии «Советской России» на летние гастроли 1984 года в Москве Ленинградского драматического театра под руководством Г. Товстоногова, который тоже не был доступен для объективной оценки в печати. Я бы мог назвать и много других выступлений газеты, они появлялись практически в каждом из номеров, которые следовало отнести к тем рискованным, где проявлялась позиция газеты, ее приверженность следовать правде и справедливости.

Риск всегда находится в определенном соотношении со способностью главного редактора выдерживать давление сверху или, правильнее сказать, пользуясь спортивной терминологией, способностью держать удары. Известно, что в боксе более высоко ценится не тот спортсмен, который может нанести сильные удары, а тот, кто способен выдержать удары соперника. Выдерживая внешние удары, главный редактор тем самым сохраняет в коллективе редакции творческую атмосферу доверия и уверенности, которая стимулирует инициативу и поиск журналистов. Из рассказов коллег и по собственным наблюдениям знаю, что подобной позиции придерживался главный редактор газеты «Известия» Л. Толкунов. С одобрением о надежности своего главного редактора В. Афанасьева мне не раз говорили журналисты «Правды». Приведу еще одно имя. В течение многих лет на Урале мне довелось наблюдать за работой главного редактора областной газеты «Челябинский рабочий» Вячеслава Ивановича Дробышевского. Это был опытный журналист и очень порядочный человек. Среди его качеств как главного редактора одно было особенно ценным. Всякий раз, когда газету осуждали за критические выступления, а это случалось на бюро обкома КПСС почти каждую неделю, он все замечания с редким достоинством принимал на себя. В. Дробышевский никогда не ссылался на журналиста, допустившего ошибку, а они были нередкими, и складывалось впечатление, что он был автором всех публикаций газеты. А ведь, по существу, так оно действительно и должно быть в газете, где работает настоящий главный редактор.

Размышляя о тяжелой миссии главного редактора, отвечу и на тот вопрос, который мне не раз задавали: жалею ли о том, что оборвалась связь с газетой, и не лучше ли было остаться в ней работать и дальше? Работа главного редактора, по существу, не имеет аналогов по напряженному ритму, необходимости всегда быть в хорошей форме, максимально расположенным к обостренному восприятию того, что происходит в жизни, и потому, считаю, она не должна быть слишком продолжительной. Возможности каждого человека, конечно, индивидуальны, однако они имеют свой ресурс, и даже у самого неординарного не бесконечны, исчерпаемы. Коли это так, то существует неизбежная потенциальная возможность постепенного привыкания к рутинному стилю работы, пристрастие к стереотипам, от которых уже бывает нельзя отказаться. А для газеты нет ничего более вредного, чем привыкание к ее тематике, рубрикам, одним и тем же приемам подачи материалов, верстке. Чтобы найти в себе силы осуществить в газете коренные перемены, отказаться от стереотипов, пересмотреть устоявшиеся критерии оценки материалов, нужен свежий взгляд, нужен новый главный редактор. К этому сводится мой ответ на поставленный вопрос. В полной мере подтверждается он и практикой. Унылое многолетнее однообразие немалого числа газет в прошлом в значительной степени было связано с долгим пребыванием в них одних и тех же главных редакторов.

Повседневная жизнь газеты противоречива. Чем популярнее она среди читателей, тем настороженнее и непримиримее она встречается в официальных сферах. Восприятие ее выступлений, особенно критических, принципиальных, встречается обычно негативно, и нужно большое терпение, чтобы устоять и отстоять право газеты на свой взгляд, свои оценки.

Когда думаю над тем, как нам удалось устоять, сохранить свою позицию, прихожу к выводу, что немало помогло своеобразное положение «Советской России», облик которой как острой, принципиальной газеты сложился не сразу. Поначалу на газету просто мало кто всерьез обращал внимание – уж очень невысок был ее общественный рейтинг. И только позднее, через год-два, когда стало очевидно, что газета становится серьезной трибуной критики провинциальной партийной бюрократии, рупором инакомыслящей интеллигенции, когда в газету возрастающим потоком пошли письма читателей, раскрывающих бесхозяйственность, расточительство, многообразные злоупотребления властью, только тогда возникло беспокойство в партийном ведомстве. Все чаще отдел пропаганды ЦК КПСС направлял своих представителей в редакцию на собрания, летучки, заседания редколлегии, чтобы посмотреть, насколько един коллектив, нет ли трещин между главным редактором и журналистами, уяснить, какого происхождения критическая направленность газеты. Не могу не повториться, чтобы сказать: люди в редакции, конечно, были разные, но они были единомышленниками в своем отношении к газете, в защите ее чести и авторитета. И потому нашим партийным ревизорам, несмотря на все старания, не удалось найти щелей, чтобы подорвать доверие к главному редактору. Думаю теперь об этом с большим волнением и чувством большой теплоты к своим коллегам.