Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства - [36]

Только время чуть приоткрыло завесу причин этой странной непоследовательности лидера партии. Позднее, уже после отставки, в мае 1992 года, в интервью итальянской газете «Стампа» Горбачев признался, что необходимость решений XIX партийной конференции была связана с тем, что революция сверху уже себя исчерпала и надо было привлечь к перестройке массы. Еще определеннее и откровеннее раскрыл позицию Горбачева на партийной конференции Г. Х. Попов в своей лекции, опубликованной в «Независимой газете» (апрель 1992 года), где он заметил: «Совмещение должностей было самым гениальным ходом Горбачева в его борьбе с партократами на местах, ибо этим он поставил их в положение, когда они должны были пройти альтернативные выборы и неизбежно их проиграть». Оставим на совести автора эти признания, признаюсь только, что не хотел бы когда-нибудь иметь подобные свидетельства и оценки своих прошлых деяний.

XIX партийная конференция по замыслу должна была положить начало осуществлению реформы политической системы общества и демократизации жизни партии. Уже до конца года предполагалось осуществить реорганизацию партийного аппарата с учетом принятого разделения функций между партией и Советами. Одобрены были предложенные Верховному Совету СССР проекты законодательных актов по перестройке государственных органов, проведению выборов народных депутатов СССР и в апреле 1989 года – Первого съезда народных депутатов СССР. Было также решено осенью 1989 года провести выборы в республиканские и местные Советы народных депутатов.

Таковы были замыслы, на практике же XIX партийная конференция ускорила развитие кризиса в КПСС. Перестройке шел четвертый год, и характеризовался он необычайной активностью общественно-политической жизни страны. В обществе проявлялись невиданные ранее открытость, откровенность, критическая острота. И на этом общем фоне все явственнее, все заметнее становилось отставание от происходящих в стране событий партии, по-прежнему претендующей быть политическим авангардом.

Разумеется, много зависело от позиции партийного центра и его роли в это сложное время. Распространено много суждений по поводу того, что в трудное для партии время во главе ее руководства оказались слабые люди. Это справедливо, да и откуда было взяться сильным людям при той системе и тех порядках, которые существовали в партии. Существует и немалое число людей, в том числе и из членов руководства, которые утверждают, что все дело в том, что существовал заговор против партии, подготовленный Горбачевым и его доверенными лицами. Один из сторонников этой точки зрения, И. К. Полозков, в своих интервью обращает внимание на то, что ошибки, просчеты ЦК на самом деле были тщательно продуманы и спланированы, чтобы сначала ослабить, а затем разрушить партию. Не отношу себя к адвокатам Горбачева, но не разделяю суждений о его заговоре против партии, ибо не вижу ни логики, ни смысла в том, чтобы ему нужно было подпиливать сознательно конструкции, на которых держались все устои вожделенной для него президентской власти.

В чем можно, по-моему, действительно обвинить Горбачева, так это в игнорировании партии, недооценке ее, оставленной им своим участием и вниманием в самый ответственный момент в пользу исполнения президентских функций, которые ему куда больше импонировали, особенно что касается сферы внешнеполитической деятельности, где его растущая популярность и авторитет кружили голову «вождю нации». Думаю, Горбачев не без умысла подбирал в состав последнего Политбюро людей послушных, управляемых, не способных ему перечить или противостоять в его маневрах, сомнительных реформаторских упражнениях.

Логика поведения генерального секретаря была весьма своеобразной, но эффективной: он сам не проявлял инициативы, намеренно медлил с переменами в партии, но одновременно не позволял проявить инициативу и своим ближайшим соратникам. Причем это проявилось не только к последнему Секретариату и Политбюро ЦК КПСС, но и к предшествующим этапам его лидерства в партии. Напомню читателю его сложные маневры осенью 1988 года с Е. Лигачевым и А. Яковлевым. Именно в это время Горбачев приступил к осуществлению в партии радикальных реформ весьма сомнительного характера: без решения ЦК прекратил работу главного исполнительного органа – Секретариата ЦК и перенес решение всех насущных вопросов в комиссии ЦК КПСС. По замыслу реформатора, комиссии ЦК (идеологическая, международная, аграрной политики и т. д.) должны были ограничить власть аппарата и активизировать деятельность членов ЦК.

Однако замысел не оправдался, ибо слишком велика была инерция всесилия аппарата и бесправности выборных органов. Единственно, что удалось Горбачеву, так это осуществить своеобразную, почти шахматную рокировку, когда он расставил по краям верхней должностной партийной лестницы двух ведущих лидеров: Лигачева и Яковлева, занимающих в партии разные позиции. Деятельность Е. Лигачева и А. Яковлева он ограничил определенными профессиональными направлениями партийной работы – аграрным, международным, – каждый из них возглавил соответствующие комиссии ЦК. Этим самым Горбачев освободил от них управление главными участками деятельности ЦК – массовыми средствами информации и аппаратом ЦК, которые были поручены В. Медведеву, человеку, по расчетам генсека, более лояльному и послушному. Эти реформы и рокировка тогда не получили какой-либо оценки и вообще общественного резонанса. Горбачеву не хотелось, чтобы эти перемены вызвали широкое обсуждение. Как «вождь» партии, он считал нужным поступать с аппаратом ЦК и со своими ближайшими соратниками только так, как это соответствовало его расчетам. В этой связи, признаюсь, я не разделяю мнения Е. К. Лигачева в его книге «Загадка Горбачева», где он весь смысл перемен в аппарате ЦК КПСС этого времени сводит лишь к отлучению от партийной власти Лигачева и укреплению позиций Яковлева. Не разделяю, ибо не приемлю оценку Горбачева как послушного ягненка, ведомого то Лигачевым, то Яковлевым. Считаю, что Горбачев всегда тщательно просчитывал все свои шаги и всегда хорошо знал цели и учитывал последствия своих решений, поступков. Он никогда ничего не делал, не учитывая своих интересов.