Залог возможности существования - [35]

Вместе мы не остались по причине совершенно случайной. Так выпали карты!

Она всегда знала, что я женат и у меня двухлетний сын.

Втроем: она, жена и я, мы “договорились” остаться после развода друзьями.

Сына моего она увидела позже.

Вот тогда и приключилась эта случайность. Она разложила карты. А вы же знаете теорию вероятности. Здесь либо - чет, либо - нечет. Карты ей сказали, что “любовь моя пустая” - нечет выпал. Карты, по ее словам, не могут врать:

- Мы, -сказала она, - сильные. Мы все сможем. А как же она?! Просто сердце кровью обливается! Как же сын?!

Так мы с ней и остались. Друзьями.

С женой мы разошлись позже. Безо всяких карт. Просто обнаружив приметы того, что друг друга не любим.

Может быть приметы врут, и мы вовсе никогда друг друга и не любили? Не умели? Чего-то не знали или не сберегли?

Но с тех пор я знаю, что, не веря, как и все, в приметы, я их, сам того не сознавая, привычно боюсь. Что они сигнализируют мне, вопреки моему мысленному равнодушию к ним, необоснованную объективно, но, тем не менее, воспитанную в бытовых предрассудках, непременную и неосознаваемую мной тревогу.

С тех пор я чаще действую вопреки этой тревоге. Переделываю сигнальное значение предрассудков для себя. Накапливаю чувственный опыт их ошибочности. Но никогда больше не путаю своего мысленного знания с воспитанными во мне без моего согласия и ведома сигнальными значениями заблуждений, которых я умом не разделяю, а эмоционально, сердцем, не ведая того, боюсь. Теперь всегда веду себя с учетом этой известной мне, но по-прежнему не сознаваемой мной боязни.

Эта история с дурными приметами не только пример переделывающего сигнализируемую реакцию или сигнализируемое значение явлений влияния условий.

Это был еще и рассказ о событиях, служащих сигналами таких последствий, в объективной, независимой от индивида причинно-следственной связи с которыми эти события не стояли, не стоят и стоять не будут.

Такие явления и события, которые сигнализируют нам то, к чему они отношения не имеют, обычно называют предрассудками.

Предположим, мы обратим внимание на то, как друзья или любящие стремятся держаться друг друга. Даже не заметив столба или другой помехи на пути, они обходят его с одной стороны.

Предположим, мы заметим, что не имеющие связи друг с другом люди мало интересуются друг другом, не замечают собеседника и столб чаще обходят по разные стороны. Вовсе не нарочно, и не видя того, не зная (как и друг друга).

Предположим, что внимательный, любящий деталь, пустяк, жизнь наблюдатель, на основании таких мелочей, составил себе вероятностное впечатление, что нечаянно идущие врозь парочки, непреднамеренно обходящие столб по разные стороны, насовсем расходятся чаще, чем те, что связанные незримой нитью влюбленности, дружбы, любви идут вместе и у столбов расходятся только преднамеренно, ссорясь или испытывая связующие нити на прочность.

Предположим наблюдение верно и, с поправкой на его вероятностный характер, помогает сделать предположительные выводы об отношениях двоих и вероятных перспективах этих отношений в будущем.

Но столб то здесь причем?! Чем может он испортить отношения, которых нет? Что прибавит к существующим отношениям пугливое хождение по одну сторону от него? Ходи так или сяк, вокруг столба, отношения этим не построишь...

Поэтому, чтобы не бояться столбов и потерь, от них не зависящих, я, пока их (столбов и потерь) по привычке боялся и когда вдруг боюсь теперь, непременно хожу, испытывая судьбу, с любимыми вокруг столба врозь, с чужими - как придется. И так, пока не потеряю тревогу, пока не обрету уверенности в пугающем меня возможностью его потери необходимом чувстве.

Не верить в приметы вовсе не значит декларировать это и с неосознанным страхом действовать им вопреки. Не значит, неосознанной же тревогой дезорганизовать свою деятельность в значимых ситуациях. А потом, повстречав пустые ведра и получив, на экзамене двойку, тайно даже от себя в примету поверить. Вместо подготовки к сессии искать дорогу без ведер.

Не верить в приметы означает: во-первых, знать, во-вторых и в-третьих, тоже знать.

Во-первых, знать, в какие приметы тебя научили верить зависящим от этих примет поступком и настроением в раннем детстве. То есть во что суеверно и несуеверно, но просто по ошибке верили авторитетные для тебя воспитатели.

Во-вторых, знать, что дурные приметы, которые ты заметил, на которые обратил твое внимание кто-то, привычно вызывают твою тревогу. И тем большую, чем меньше ты отдаешь себе в ней отчет. Чем больше кичишься (от подхлестывающего тайного страха) своим неверием. Чем больше хочешь себя в неверии убедить. Эта неосознанная тревога, настороженность лишает поведение непринужденности, плавности. Делает его более дерганным, легко срывающимся от малейшей случайности, помехи. Это реализация “скрытой доминанты”. Любая ошибка тогда вызывает несоответствующую ее (ошибки) объективной значимости эмоциональную реакцию. Расстраивает деятельность вконец. Тогда, вдруг, на экзамене все вылетает из головы.

И вот теперь, когда после “действия” дурной приметы, вызванная ею неосознанная тревога, лишила поведение плавности, когда потом случайная, часто несущественная ошибка, иногда неизбежная мелочь, напугав, вызвав панику, расстроила деятельность твою вконец, когда ты, в заключение, оказываешься несостоятельным (получаешь двойку), тогда только дурная примета, во времени предшествовавшая твоей катастрофе, осознается тобой в качестве сигнала этой катастрофы и ошибочно принимается за ее причину.