Заливной мусс из дичи - [2]

Миха был олицетворением покладистости, гением подчинения. Однажды, в порядке эксперимента, Ленину удалось убедить незадачливого друга в том, что Земля имеет кубическую форму, а горизонт является не чем иным, как одной из подвижных граней этого гигантского куба. Миха сначала смеялся, вспоминал Галилея и Коперника, указывал неуверенным пальцем на Луну, но в конце концов капитулировал перед несокрушимой убежденностью своего нового друга.

— Кому принадлежит ваша жизнь, Смолкин? — вопрошал Ленин за утренним чаем.

— Мне, — неуверенно отвечал Миха, чувствуя подвох.

— Глубокое заблуждение, — ставил диагноз Ленин. — Ваша жизнь принадлежит мне!

— Ну да! — протестовал Миха.

— А моя — вам, — лукаво улыбался Ленин.

— Ах, вот вы в каком смысле… — и Миха согласно кивал головой.

Однажды вечером Ленин заявил, что уезжает, и Миха заплакал. Ленин пришел в полный восторг. Он тут же переменил свое решение, лишь бы «не унижать своим скоропостижным отъездом благородного господина Смолкина». Миха на радостях сбегал за пивом, а Ленин за это поцеловал его прямо в губы. Так они перешли на «ты».

— Настоящая дружба должна быть грубой и темной, как хлеб и пиво, — говорил Ленин.

— Как пиво и хлеб, — вторил ему Миха.

— Настоящая дружба должна наполнять жизнь земным, я бы даже сказал, животным удовлетворением, радостью идейного сплочения с особью своего пола.

— Радостью с особью…

Ленин поднимал бокал с пивом и провозглашал:

— За тебя, мой сокровенный Смолкин!

Миха хватался за стакан чая, возносил его высоко-высоко и с блаженной улыбкой на подрагивающих губах шептал:

— Сокровенный Ленин мой, за вас, то есть тебя..

— Так кому же принадлежит твоя жизнь, умудренный Смолкин? — вопрошал Ленин, катая хлебные шарики.

— Вам, то есть… тебе… — вдохновенно отвечал Миха.

— Моя тоже, — хохотал Ленин и хлопал Миху по коленке.

В своем движении по пути современной Галатеи Миха последовательно прошел пять этапов: сопротивление Пигмалиону, игра с Пигмалионом, интерес к Пигмалиону, обожание Пигмалиона, преклонение перед Пигмалионом и, наконец, любовь к Пигмалиону. До помыкания Пигмалионом дело не дошло — Ленин был не настолько глуп, чтобы позволить себе попасть в ханжескую зависимость от кого бы то ни было. Даже от своего лучшего друга и ученика Михи Смолкина.

И все же Ленин очень высоко ценил свою работу. Он вложил в Миху целый комплекс идей и привычек, которые позаимствовал частью из своих весьма оригинальных представлении о жизни, частью — из любимых книг («Гамлет», «Декамерон», «Кодекс Наполеона», «Смерть Ивана Ильича», «Фантомас» и «Как нам обустроить Россию»).

Узнав Миху Смолкина поближе, Ленин довольно быстро отыскал в его системе координат подобающее для себя место. Это было место Хлои, беззаботно разгуливающей по зеленому лужку с влажными от божественной росы бедрами. Через месяц после отдыха на высокогорном курорте Миха Смолкин перестал постыдно конфузиться по ночам: с приснившимся Лениным этот номер уже не проходил.

— Что приготовить тебе на завтрак? — спрашивала жена. И Миха тут же задумывался о том, не заказать ли ему пива с гренками. Светлый образ Ленина вспыхивал в его мозгу, как праздничный салют, взлетал на недосягаемую высоту, наполняя Михино сознание восторгом и благоговением. Пахло свежезаваренным чаем. Миха отгонял от себя мимолетное видение и после мучительных колебаний произносил:

— Поджарь картошечку! Нет, лучше сделай омлет! Впрочем, давай картошечку… А может быть, все-таки омлет? Или лучше картошечку? А? Да ну тебя, Оля! Решай сама, в конце концов! Что, у меня нет других забот, что ли! Картошечку — и точка… Или омлет…

— Вот тебе чай, вот овсяное печенье! — выходила из себя жена. — Хочешь — ешь. Не хочешь — уходи из кухни!

Ленин и Смолкин виделись редко. Жизнь постоянно разводила их в разные стороны. Миха сидел в роддоме и ожидал появления на свет второй дочери, а Ленин тем временем въезжал на пыльном танке в Бейрут. Миха сдавал экзамены на степень доктора права, а Ленин искал шлем Александра Македонского в песках Сахары. Миха дробил камни в почках, Ленин заседал на Всемирном еврейском конгрессе. Миха читал лекции в университете, Ленин снимал проститутку на Тель-Барухе. Но где бы ни находился и чем бы ни занимался Миха Смолкин, он всегда помнил о Ленине. Ленин же, куда бы ни заносила его судьба, с педантичностью ментора присылал Михе красочные открытки с наставлениями.

«Держи хвост револьвером! — писал он из Стамбула. — Мысли инако! Будь человеком!» И Миха держал, мыслил, был.

«В ружье! Целься! Пли!» — приказывал Ленин из Антананариву. И Миха палил в белый свет как в копеечку.

Каждый новый год шестого тысячелетия они отмечали вместе. Ленин неизменно появлялся за день или за два до праздника, сам всегда новый, с новыми мыслями и идеями. Он то возвращался из Претории, где изучал африкаанс, то заваливал прихожую Михиной квартиры очередным тиражом своей порнографической брошюры «Два шага налево», то одаривал скромную Михину жену Ольгу новейшим американским стимулятором, от одного вида которого волосы на ее парике самопроизвольно вставали дыбом.

За день до праздника Миха покупал в ближайшей лавке ящик темного пива и буханку темного хлеба. Другого угощения Ленин не признавал. Только изредка, под особенную закуску и настроение, он позволял себе выпить стакан-другой дешевой водки.