Залив белого призрака - [3]
— В прибрежном плавании не координаты важны, а береговая привязка деталей. Штурманская тетрадь китобоев и охотников за морским зверем важнее и интереснее, может быть, чем карта Адмиралтейства. Многие сюда приходили, волновались, и такие же, Юра, вопросы задавали капитанам. Потому что хотели вернуться домой. Это нормально. — Капитан расправил плечи и добавил молодцевато. — Под берегом не забалуешь. Координатами не защитишься.
— В океане идти спокойнее, — сказал старший помощник, — разве только на кита наедем?
— Так он унырнёт от нас, — догадался третий.
— Прибрежное плавание, господа помощники, это самая лучшая практика для судоводителя. Рефлекс определяет сознание.
— Как это?
— Так это. Не уверен — не подходи. Рефлексом боишься, а сознанием делаешь. Со знанием! Слышишь смысл? Рефлекс — от природы, знание — от тебя.
— Со-зна-ние… — Юра запутался в вопросах и ответах. — А смерть?
Капитан опустил бинокль:
— Смерть тоже осознанна, к ней долго готовишься. И сознание нас защищает.
— От смерти? Как?
— Ты её не увидишь. Перед тем, как умрёшь, потеряешь сознание — ни боли, ни страха, ни смерти.
— А даты на камне?
— А тебе эти цифры зачем?
— А если…
— Смерть не стоит такого внимания, думать надо о жизни, — капитан сменил тон: — Вахту никто не отменял! Усилить наблюдение!
На мостике все притихли. Только рулевой продолжал озвучивать показания эхолота. По мере движения судна ледник смещался к корме. Из белого безмолвия прорисовался мыс, открывая перспективу маленькой бухточки, переполненной птичьими стаями и лежбищами морского зверя. Старший помощник метался с биноклем с крыла на крыло. Матрос на руле был опытный, успевал видеть всё. Молодой помощник заметно волновался, вглядываясь в холодные волны. Берег приближался, поднимаясь в небо, как японская улитка по склону Фудзи.
Юра оглянулся на стену ледяного поля.
— Господин капитан! Ледник над заливом как радуга стал: красный, оранжевый, жёлтый зелёный, голубой… А конус вершины белый и яркий! — голос молодого помощника опять трепетал флажком.
— Молодец, Юра, что вы это замечаете. И не волнуйтесь так, всё будет хорошо.
— Слева пятнадцать, два кабельтова, водоворот крутится. Как будто там кит нырнул. Я на крыло выйду. — Старший помощник направился к правой двери.
— Куртку и шапку, чиф! — коротко произнёс кэп, не отрываясь от бинокля. — Дверь рубки открылась и закрылась, выпустив чифа и впустив порцию свежего ветра. — Юра, место на карту! Постарайтесь брать больше пеленгов — на водоворот, на мыс, чёрный камень над снегом.
— Есть, делаю! — Юра уже был у штурманского стола. Молодой голос выдавал его возбуждение, и капитан улыбнулся своей странной мысли: «Был счастлив и я молодым помощником…». Но произнес другое:
— Место на карту наносить каждые две минуты. Под берегом может спружинить течение. Нам это надо заметить. Очень важно.
Вошёл с крыла чиф:
— Есть член подводный, и пена волны холодной.
— Стихи?
— Стихия.
— Наблюдать внимательно… Пеленг на него постоянно…
— Облако на ледник садится…
— На высоком мысу хороший ориентир…
— Второй волноплеск! Справа десять, дистанция четыре кабельтовых… Там скала с ледяной шапкой…
— Есть место первой подводной! Три пеленга сошлись…
— Добро, Юра, добро.
Через сорок минут стали на якорь. Голос третьего помощника звучал радостью первооткрывателя:
— Глубина десять метров. Правого якоря три смычки на грунте. Дистанция до берега… Залив Белого призрака!
— Название откуда?
— Сам придумал… — третий помощник чувствовал себя на вершине глобуса. — Можно?
— Можно, Юрочка.
— А зачем нас сюда прислали, капитан? Воздух — минус 35!
— Увидеть Белого призрака.
— Моего? — рассмеялся молодой.
«Не дай бог, услышит и придёт…», — подумал чиф и хлестанул себя по губам, чтобы никто не услышал. На берегу что-то сверкнуло, может, солнечный луч по снежному полю, но мысль испугала догадкой: будто кто-то стоит в глыбе льда, замороженный намертво, только глаз один светится и следит, прищуренный, как в прицел.
— Чиф! За погодой смотреть в оба. Здесь по три циклона в сутки меняются. Море шквалов, китов и зверя. Катер на воду, связь с разведчиками постоянно. Теперь наша главная опасность — разведчики.
— Почему, господин мастер?
— Читай историю морей и океанов: инициатива на флоте наказуема, — хохотнул старший помощник. — Разведка — главная инициатива.
— Разве может от них опасность? Они сами везде, как заноза?
— Именно поэтому, Юра, — ответил капитан.
— Не понимаю? — Юра, показалось, даже обиделся. — Они отчаяннее любого из нас. Куда угодно пойти могут. Не задумываясь!
— Потому и опасные. Они ведь и нас за собою потянут. Туда, где обычному человеку смерть. Вы, Юра, готовы?
— Я же не экстремал!
— Потому нам за ними в два глаза смотреть придётся. Понадобиться — в десять глаз смотреть будем. Мы в ответе за них, мы им прикрытие, база и вахта. Бережём, если мерить по жизни. Кроме нас, никого у них нет. И никто их не знает такими, по-звериному осторожными, по-зме-иному острыми. Никто не поймет безрассудности. Никто не спасёт, кроме нас. Понятно? В этом вахта и жизнь.
— Чтобы их возвращение не пропустить?
— Чтобы всем нам в героев не играть. Очень не люблю подвигов. — Капитан умолк.
В книге несколько циклов. «Африканский капкан» — добротная проза морской жизни, полная характеров, событий и самого моря. Цикл «Игра» — вариант другой жизни, память о другой стране, где в дебрях слов о демократии и свободе, как на минном поле — взрывы и смерть одиноких душ. Цикл «Жажда» — рассказы о любви. Подкупает интонация героев: звучит ли она в лагерном бараке или из уст одесситки и подгулявшего морячка. А крик героини: «Меня томит жажда радоваться и любить!» мог бы стать эпиграфом книги.
В книгу вошли две пьесы: «Дом на волне…» и «Испытание акулой». Условно можно было бы сказать, что обе пьесы написаны на морскую тему. Но это пьесы-притчи о возвращении к дому, к друзьям и любимым. И потому вполне земные.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Эта книга о любви — к морю и ветру, к друзьям и подругам. К жизни, которую каждый живёт и делает сам. Книга о спутниках и попутчиках: звуках и красках, словах и молчании. Когда и снежинка в ладони, и капля дождя, и улыбка прохожего, и кот на заборе — всё это попутчики времени, всё это — опора, надежда, притоки мелодий и сил… Как ветер — внезапно. Как вечер — для встречи. Как утро — для света…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Невзрачный сотрудник журнала Федор Пряничков так бы и прожил свою серую жизнь никем, кроме родных, не замеченным, если бы случайно не выпил оставленную странным посетителем таблетку. Последствия этого события оказались удивительными: Федя начал писать картины, играть на пианино, изобретать, писать статьи…К сожалению, всё хорошее быстро заканчивается.
Этот человек был увлечён звуком. Он создал теорию, что существует множество звуков в мире, и люди неспособны услышать их из-за высоких частот. Он объясняет его доктору, что он изобрёл машину, которая позволит ему настраиваться на нужные частоты и преобразовывать все колебания в слышимый звук. Он стал слышать в наушниках вопли срезаемых соседом роз. На следующий день он стал экспериментировать с деревом.
«…Стояло спокойное летнее утро, пока на дорожке сада вдруг не заплясали лучи и блики явно искусственного происхождения и не раздался странный свист. В десяти метрах над землей зависла, вращаясь, летающая тарелка из ослепительно сверкавшего металла.«Нержавейка, наверное!» — мелькнула у меня мысль».