Закулисные тайны и другие истории… - [101]
Давайте вернемся к премьере «Манон». Я знаю, что вы не читали книжку Аббата Прево, первоисточник этой оперы.
Да, я не читала. Я вообще никогда не читаю первоисточники опер.
И это абсолютно правильно. Потому что очень часто, почти всегда, опера отличается от текста, написанного писателем, будь это даже великий писатель. Сравните «Пиковую даму» Пушкина и Чайковского, «Кармен» Бизе и Мериме, «Фауста» Гете и Гуно. У них очень мало общего, и это нормально. Композитор уже сделал свое преображение материала, представил свое видение этой истории. И надо исходить только из этого видения, а не пытаться возвращаться к первоисточнику, как делают многие режиссеры, пришедшие из драмы. Но в случае последней «Манон Леско» режиссер Ричард Эйр, безусловно, высокий профессионал, поставивший немало опер.
О да, я тоже его давно знаю и ценю. Он поставил несколько шедевров, например оперу «Вертер» Массне с Кауфманом в заглавной роли.
Я тоже видел этот прекрасный спектакль. Но не показалось ли вам, что с этой своей идеей переноса действия «Манон» в 40-е годы ХХ века и сделать это в стиле «фильма нуар», он немного перегнул палку…
Знаете, я никогда не лезу в режиссерские дела. Стараюсь максимально понять и выполнить всё, что режиссер просит меня сделать. Если каждый артист будет спорить с режиссером и говорить, что было бы лучше сделать так или так – мы никогда ничего не поставим. Режиссер придумал свою концепцию, согласовал её с менеджментом, и всё. А мы, артисты, должны стараться сделать так, чтобы всё получилось так, как он задумал.
Вы, наверное, правы. Но хотя бы один вопрос. Последнее действие этой оперы в вашей постановке происходит в развалинах какого-то дворца. А ведь перед этим вы куда отправились на корабле. И в первоисточнике, и в опере сказано куда: в Америку. Но Америка в XVIII веке и Америка в XX веке – это огромная разница. И тот пустырь, который у вас изображен, это совсем не похоже на Америку середины ХХ века.
Знаете, я не та артистка, которая будет заниматься такими деталями. Вот Йонас (Кауфман) – тот да. Он очень дотошный. И он всегда входит во все детали, и спорит с режиссером, и часто побеждает. Но я – нет. Я думаю, мне важнее сейчас делать всё, что предлагают. Я забочусь о своей репутации. И мне не хочется прослыть скандалисткой, ведь в нашем мире всё мгновенно становится известным.
Понимаю вас.
Нет, я очень требовательна ко всему, что происходит вокруг. Я требую, чтобы мне было удобно, комфортно, чтобы все работали на полную катушку, чтобы никто не халтурил. Потому что я сама всё делаю с полной отдачей.
И всё-таки про режиссеров. В России сейчас очень много говорят о «режопере». Вы слышали такое выражение?
Нет, никогда…
Ну, это по-русски звучит немного неприлично. Но во всех языках есть аналогичное выражение. По-английски «director’s opera». То есть опера, где главный – режиссер. Вот вы работали с Черняковым…
Да, много раз.
Ну и как?
Вы знаете, мне трудно его обсуждать, потому что мы – друзья.
Он – как бы воплощение именно этой тенденции. Он главный, он ведет всех за собой, все остальные – певцы, дирижеры, – лишь его помощники в осуществлении замысла…
Да, он такой. И с ним бывает непросто. Иногда надо идти и против себя, и против музыки. Но ему веришь. Он всегда очень подготовлен, и у него на каждый вопрос есть ответ. С ним интересно, а это главное.
Знаю, что вы всегда работаете «на всю катушку», никогда не позволяете себе расслабиться. А как насчет сохранения себя, экономии сил?
С этим сложно. Стараюсь не думать об этом. И конечно, держу режим, диету, как-то поддерживаю здоровье. Например, в день спектакля и после спектакля ночую в другом месте, не там где моя дочь, моя мама. Конечно, обидно, что я меньше вижу дочь, которую очень люблю, но что делать – искусство требует жертв.
Какие ближайшие планы в Мете?
Сейчас будет опять «Богема». Потом будет «Русалка», сделанная специально для меня, это уже в следующем сезоне. Предлагали делать «Енуфу», но я отказалась. Мы делали «Енуфу» с Черняковым в Мюнхене, но я поняла, что психологически это для меня очень сложно, особенно теперь, когда растет дочь. И тогда Гелб предложил «Русалку», эту оперу я очень люблю. Так что будет «Русалка». А Нетребко войдет в «Манон». Есть планы уже и на следующий сезон 2017–2018, но пока говорить не буду.
Я так понимаю, у вас есть планы по всему миру. Кроме России, да? Ничего в России не предвидится?
Увы, нет. Не предлагают…
Какие у вас отношения с «легкой музыкой» – мюзиклы, оперетты, песни?
Я пела Розалинду. Это, пожалуй, всё.
И не тянет?
Пока нет. Я думаю, это приходит позже. Сначала надо «напеться» в опере.
Какие партии вы бы мечтали спеть?
Вы удивитесь – я хочу спеть Изольду.
Изольду? Но это же ниже вашего обычного голосового диапазона.
Голос ведь меняется с возрастом. Пока я еще не готова. Но, может быть, через несколько лет. Зато по образу, по поэтичности, по страстности – это моё. И я обязательно это сделаю.
Я знаю, что для вас писал оперу итальянский композитор Лука Франческони. Расскажите, как это было.
О да, это была история. Я спела «Игрока» в Ла Скала и всем там понравилась. И вот довольно известный итальянский композитор Лука Франческони, входящий, скажем так, в пятерку самых известных современных итальянцев, собирался в этот момент писать оперу «Опасные связи» по Шодерло де Лакло. Он приехал специально в Ригу, чтобы послушать меня. Это был 2009 год. Мы договорились, что он в определенный момент напишет эту оперу, я приеду на репетиции и буду петь премьеру. Я его попросила – только не модерн. Я не буду петь модерн, я еще молодая, надо беречь голос, я хочу остаться певицей Пуччини, а всё остальное потом. Он сказал: ну что вы, мадам, я напишу вам прекрасную музыку. Вам понравится.
Повествование описывает жизнь Джованны I, которая в течение полувека поддерживала благосостояние и стабильность королевства Неаполя. Сие повествование является продуктом скрупулезного исследования документов, заметок, писем 13-15 веков, гарантирующих подлинность исторических событий и описываемых в них мельчайших подробностей, дабы имя мудрой королевы Неаполя вошло в историю так, как оно того и заслуживает. Книга является историко-приключенческим романом, но кроме описания захватывающих событий, присущих этому жанру, можно найти элементы философии, детектива, мистики, приправленные тонким юмором автора, оживляющим историческую аккуратность и расширяющим круг потенциальных читателей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Джессика Стоядинович, она же Стоя — актриса (более известная ролями в фильмах для взрослых, но ее актерская карьера не ограничивается съемками в порно), колумнистка (Стоя пишет для Esquire, The New York Times, Vice, Playboy, The Guardian, The Verge и других изданий). «Философия, порно и котики» — сборник эссе Стои, в которых она задается вопросами о состоянии порноиндустрии, положении женщины в современном обществе, своей жизни и отношениях с родителями и друзьями, о том, как секс, увиденный на экране, влияет на наши представления о нем в реальной жизни — и о многом другом.
Сергей Соколов – бывший руководитель службы безопасности Бориса Березовского, одна из самых загадочных фигур российского информационного пространства. Его услугами пользовался Кремль, а созданное им агентство «Атолл» является первой в новейшей истории России частной спецслужбой. Он – тот самый хвост, который виляет собакой. Зачем Борису Березовскому понадобилась Нобелевская премия мира? Как «зачищался» компромат на будущего президента страны? Как развалилось дело о «прослушке» высших руководителей страны? Почему мама Рэмбо Жаклин Сталлоне навсегда полюбила Россию на даче Горбачева? Об этом и других эпизодах из блистательной и правдивой одиссеи Сергея Соколова изящно, в лучших традициях Ильфа, Петрова и Гомера рассказывает автор книги, журналист Вадим Пестряков.
Юджин О’Келли, 53-летний руководитель североамериканского отделения KPMG, одной из крупнейших аудиторских компаний мира, был счастливчиком: блестящая карьера, замечательная семья, успех и достаток. День 24 мая 2005 года стал для него переломным: неожиданно обнаруженный рак мозга в терминальной стадии сократил перспективы его жизни до трех месяцев. Шесть дней спустя Юджин начал новую жизнь, которую многие годы откладывал на будущее. Он спланировал ее так, как и подобает топ-менеджеру его ранга: провел аудит прошлого, пересмотрел приоритеты, выполнил полный реинжиниринг жизненных бизнес-процессов и разработал подробный бизнес-план с учетом новых горизонтов планирования с целью сделать последние дни лучшими в жизни. «В погоне за ускользающим светом» – дневник мучительного расставания успешного и незаурядного человека с горячо любимым миром; вдохновенная, страстная и бесконечно мудрая книга о поиске смысла жизни и обращении к истинным ценностям перед лицом близкой смерти.
Впервые выходящие на русском языке воспоминания Августа Виннига повествуют о событиях в Прибалтике на исходе Первой мировой войны. Автор внес немалый личный вклад в появление на карте мира Эстонии и Латвии, хотя и руководствовался при этом интересами Германии. Его книга позволяет составить представление о событиях, положенных в основу эстонских и латышских национальных мифов, пестуемых уже столетие. Рассчитана как на специалистов, так и на широкий круг интересующихся историей постимперских пространств.
Впервые в серии «Жизнь замечательных людей» выходит жизнеописание одного из величайших святых Русской православной церкви — преподобного Серафима Саровского. Его народное почитание еще при жизни достигло неимоверных высот, почитание подвижника в современном мире поразительно — иконы старца не редкость в католических и протестантских храмах по всему миру. Об авторе книги можно по праву сказать: «Он продлил земную жизнь святого Серафима». Именно его исследования поставили точку в давнем споре историков — в каком году родился Прохор Мошнин, в монашестве Серафим.