Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны - [76]

Но дело ведь не только в Конституции. Как вообще возник Путин? И кто его создал? Его выдвинули к власти все основные олигархи ельцинского режима, и мы все знаем этих людей наперечет.

То есть все эти тенденции, которыми мы сейчас справедливо возмущаемся, они были, во-первых, заложены в Конституции, а во-вторых, они являются продолжением практики ельцинского времени. В принципе, путинский строй — это достаточно органичное развитие ельцинской системы.

Мнение по этому вопросу Глеба Павловского:

Я думаю, что конституция Ельцина имеет шанс, хотя и не Ельцин ее писал, со временем стать путинской. Потому что эти процессы происходят в мозгу людей. Эпоха заканчивается, и они что-то приписывают кому-то — это важный момент. Но повторяю еще раз — Путин получил в руки страну, которой не было, и, уходя, оставил нацию-государство. Теперь все постсоветские нации-государства могут «собачиться» друг с другом. Есть один общий момент, есть общая проблема — «проблема шакалов». При всякой силе образуются шакалы. При этом сила их не обязательно сама заводит, они заводятся. Где сила — там и шакалы. Были шакалы Брежнева, и беда Брежнева в том, что он стал все больше прислушиваться именно к брежневским шакалам. Есть, конечно, и путинские шакалы. А со временем мы увидим и медведевских. Были шакалы Буша. Каждый крупный зверь в политике неизбежно притягивает к себе это шакалье племя, которое интересует только мясо и его количество. Вот это опасная ситуация — эти стада, которые бродят вокруг власти и хотят теплого и горячего. А проблема социальной политики Путина заключается в том, что он всегда в социальные выплаты отдавал немножко больше, чем страна на самом деле зарабатывала. Но тогда можно было это себе позволить, а теперь — нельзя. Как выяснилось, мы и тогда не должны были себе это позволять, теперь и сам Путин так считает, но что сделано, то сделано.

Два раза по шесть лет у власти — это двенадцать. Действительно, Россия особая страна, возможно, ей и нужен такой удлиненный срок, и четыре года — это мало для президента. Или срок не играет роли, а играет роль соблюдение правил игры? Любое изменение в Конституции, естественно, настораживает. Но если уж мы заговорили на тему о сроках правления, давайте вернемся к вопросу о нарастающей — пока еще из уст Медведева неявной, а из медведевского лагеря уже вполне определенной — критике Путина. К каким изменениям в тандеме это может привести?

Во-первых, ясно, что Путину все это читать неприятно: человек «пахал на галерах» восемь лет, вырастил преемника, а теперь должен слушать такие оценки своей деятельности. Кстати, это все началось после серии катастроф, среди которых, конечно, самой масштабной была катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС. Они произвели очень серьезное впечатление на страну, на мир и на самоощущение высшего политического класса России. Они поняли, что это не кризис, ведь кризис-то пережили. Что речь идет о реальном упадке страны.

И это стало серьезно восприниматься элитой. Соответственно, ужесточился взгляд очень многих людей в верхнем истеблишменте (а он и до этого не был розовым) на прошедшие восемь лет. Произошло изменение ощущения своей роли и у Медведева. Наверняка у «тандема» были договоренности. И конечно, одна из таких договоренностей исключала возможность такой оценки путинского восьмилетия из уст медведевского лагеря. Наверное, договоренность еще заключалась в том, что Путин в любой момент мог сказать Дмитрию Анатольевичу: высшие интересы страны требуют, чтобы вы сейчас подали в отставку. Но сейчас у Медведева появилось ощущение своей собственной миссии. Это видно по его выступлениям.

Сейчас видно, что Медведев занимает свой пост все с большим удовольствием. Он с большим удовольствием произносит такие слова, как «я направил ракеты», «я дал команду» и т. д.

Мнение по этому вопросу Глеба Павловского:

Касательно срока — мне кажется, что это вопрос технический. Опыт четырехлетнего цикла на самом деле уже большой, если считать с 1991 года, с первых выборов Ельцина. Он показал, что у нас невыносимый, невозможный цикл. Цикл начинается с той или иной катастрофы, потом, на втором году, президент мучительно вспоминает, что у него была какая-то программа, он что-то хотел вначале сделать. На третьем году он подбирает команду и пытается приступить к этой программе, а тут уже, извините, надо готовиться к выборам. Кстати, по времени у нас, я думаю, Юрий Михайлович Лужков может сравниться с Брежневым. Или Шаймиев-старший.

Впрочем, куда Брежневу до Шаймиева. Один французский советолог господин Соколофф назвал это «русской иллюзией предварительного условия»: сперва — власть, а потом — программа. Например, в начале 90-х гг. все бесконечно обсуждали сперва Хасбулатова с Ельциным, потом Ельцина с Зюгановым. Тогда можно было спасти милицию, спасти тот минимум цивилизованности, который был в советской милиции, но это никого не интересовало. Всем казалось, что важно определить, кто вверху, а уже потом мы разберемся с институтами. В результате мы потеряли милицию и не вернули ее до сих пор.

То же самое можно сказать и о многом другом. Это пример того, что мы постоянно тратим время не на те вещи, что нужно, не на реальные проблемы общества.