Законы прикладной эвтаназии - [5]

Людям холодно. Мальчик и молодой человек пытаются прижаться друг к другу, но у них не получается. Только тут Накамура замечает, что руки и ноги подопытных связаны, ступни пристёгнуты к полу. Заключённые не могут придвинуться друг к другу.

Накамура описывает их поведение. Почему они не падают, думает он. Потом он видит тонкие столбы, к которым привязаны подопытные. Точно прочитав мысли Накамуры, Мики поясняет:

«Столбы из непроводящего холод материала, это не металл».

Температура падает до нуля.

Подопытные корчатся. Ноль градусов не кажется комфортным тепловым режимом, когда на тебе только набедренная повязка.

«Ветер?» – спрашивает один из ассистентов.

Иосимура жестом показывает: нет.

Художник бездействует. Фотограф снимает со вспышкой примерно раз в минуту. Накамура оборачивается: есть ещё человек с видеокамерой. Он появился незаметно.

Минус пятнадцать. Это уже по-настоящему холодно.

Большинство опытов по обморожению проводится зимой. Однажды Накамура видел с крыши общего корпуса, как людей выгоняли на двадцатиградусный мороз и поливали водой. Сегодняшний опыт направлен, скорее всего, на изучение поведения человека при постепенном понижении температуры. И на фиксацию момента смерти.

Накамура думает о том, как бы он отреагировал, если бы в камере перед ним корчилась Изуми. Он трясёт головой, отбрасывая страшную мысль. Где-то в глубине его пожирает червь: она умрёт, она всё равно умрёт.

Минус тридцать. Холодно, очень холодно. Если на такой мороз выставить руку человека, предварительно политую водой, начнётся обморожение. В сухом воздухе лаборатории обморожение невозможно. Пока.

Мальчишка что-то кричит, немо, беззвучно. Фотограф снимает. Старший мужчина безвольно висит на столбе – он понял, что проще застыть и принять смерть.

На одном из циферблатов высвечивается показатель влажности. Низкая, шестьдесят три процента. Над пультом – часы. Лаборант что-то записывает посекундно. Накамура старается не упустить ни одного движения, тоже пишет, пишет, пишет. Фотограф снимает.

Минус тридцать пять. Непонятно, жив ли старший. Парень и мальчишка бьются в путах.

Накамура смотрит на журналы, лежащие перед ним. Один открыт. Заголовок: выживаемость при минус двадцати градусах. Возраст, пол каждого подопытного, время до смерти. Заморожено, судя по записям, двадцать два человека. А вот выживаемость при минус сорока – через несколько страниц.

То, что пишет Накамура, называется «Выживаемость при понижении температуры на 5 градусов каждые 60 секунд».

Неожиданно Накамура осознаёт, что ему непонятен смысл подобных экспериментов. Когда между привязанными к столбам китайцами на полигоне Аньда бросали фарфоровые бомбы, начинённые возбудителем газовой гангрены, это было логично. Испытание оружия на непосредственной мишени имеет смысл. В чём смысл выяснения выживаемости китайцев? Ведь у японцев будут совсем другие показатели. Японцы. Изуми.

Минус сорок.

«Старик почти», – говорит лаборант. Иосимура пристально смотрит на старика.

Минус сорок пять.

В этот момент Накамура понимает, насколько рутинной стала для него подобная работа. Точно так же он фиксировал симптомы чумы у крыс, потом у свиней и собак. Потом точно так же – у людей. Никакой разницы. Он просто механизм, у него нет души. Правда, есть ещё одно «но»: «брёвна» – не люди. Они – материал, обычный материал, из какого строят дома, шьют одежду, делают мебель. Нет, стоп. Из этого материала делают оружие. Фарфоровые бомбы.

Накамура пишет механически, он фиксирует показания приборов и при этом думает совершенно о другом. Сколько там уже «минус» – он не знает, хотя его руки пишут: «минус тридцать».

Мальчишка расслабился, как ранее старик. Только парень ещё продолжает вяло шевелиться в путах.

Минус пятьдесят пять.

«Старик всё. На удивление слабый».

Накамура неожиданно просыпается и снова начинает осознавать происходящее. За прозрачной перегородкой мёртвый старик висит на своём столбе, посиневший, застывший. Минус пятьдесят пять, всего тринадцать минут, чтобы убить человека. Нет, чтобы проверить реакцию «бревна», как-то так.

Мальчишка умирает при минус шестидесяти пяти, парень дотягивает до минус восьмидесяти. Иосимура поворачивается к Накамуре, заглядывает в записи.

«Хороший почерк, – говорит он. – Где ты такого взял, полковник?»

«У Санаравы. Ты из какой группы?»

Накамура вскакивает.

«Лаборант группы Такахаси Накамура Кодзи».

«У Такахаси достаточно людей, – медленно произносит Иосимура, – а мне нужен толковый ассистент. Так что будешь тут. Кодзи, хм…»

Накамура не понимает, что хотел выразить новый начальник этим хмыканьем.

«Пойдём, Кодзи, посмотрим на наши объекты».

Иосимура небольшого роста, у него круглое лицо и зализанные назад волосы. Очки в толстой чёрной оправе. Они заходят в помещение, где только что в агонии корчились люди. Тут очень холодно, но уже, конечно, не минус восемьдесят. Вслед за ними в камеру заходит и один из ассистентов, а затем и художник.

Иосимура дотрагивается до одного из тел.

«Мягкий», – говорит он тихо.

В этом есть что-то жуткое.

3

Накамура, старший лаборант группы Иосимуры, смотрит на своих соседей по казарме немного свысока. Всё-таки его повысили, а они всё ещё ходят в младших. Впрочем, никто не обижается. Маньчжурский отряд 25202 – лучшее место для карьеры. Название сменилось ещё в начале года, для конспирации, но «731-й» как-то привычнее.