Законы Красного моря - [131]

Глупо, но счастливые времена нашей семьи в моей голове оказались неразрывно связаны с режимом Мубарака. После революции все изменилось в худшую сторону — возможно, поэтому я испытывала к экс-президенту в первую очередь жалость. Однажды мы с Саидом крепко поругались на эту тему. Надо же, когда-то у нас было так мало личных проблем, что мы могли ссориться из-за политики. Тогда я напомнила мужу, что Мубарак стар и болен; скоро он предстанет перед высшим и самым справедливым судом — так имеет ли смысл митинговать, требуя для него смертной казни? Муж ответил, что я просто не жила при его режиме и не могу представить масштаба всех бедствий, которые обрушились на страну по вине президента. Конечно, Саиду виднее — и все-таки три года назад Египет был хоть и бедным, но спокойным государством. Люди как-то жили, учились, зарабатывали, женились, рожали детей. Многие ругали президента, но Мубарак казался фараоном — вечным и незыблемым, как великие пирамиды Гизы. Сейчас в стране все по-другому: появился выбор и возможность изменить будущее страны. Саид верил в лучшее и продолжал твердить, что хуже, чем раньше, быть не может. Я не очень разделяла его оптимизм. Для некоторых людей революция стала делом всей жизни: вместо того, чтобы вернуться к работе, они постоянно митинговали и что-то требовали от правительства. Страна переживала не лучшие времена: уровень преступности стал намного выше, по туризму был нанесен сокрушительный удар, экономика находилась в плачевном состоянии. Египтяне готовились к первым альтернативным выборам президента. Еще неизвестно, кто придет к власти и по какому пути пойдет эта новая власть. Но что бы ни случилось — это произойдет уже без меня. Моя египетская история закончилась.

Я попыталась выкинуть все лишние мысли и, втянув голову в плечи, отправилась домой. Впрочем, вряд ли у меня осталось право называть квартиру Саида своим домом — мы начали процедуру развода, и я не имела никаких прав на его жилплощадь. Сегодня мне предстояло переночевать там в последний раз.

Саид заехал за нами утром, помог загрузить чемоданы в багажник, и мы отправились в Каир. Я всю дорогу крутила в руках плюшевого мишку, любимую игрушку Валида. В последнюю минуту я решила взять его с собой — пусть будет моим талисманом и памятью о сыне.

К двум часам мы оказались в аэропорту. Саид чинно пожал руку моей маме; она тут же отошла в сторону и шепнула мне, что не хочет мешать нашему прощанию. Я растерялась, не зная, что говорить. Мы вроде бы не посторонние — люди, у которых столько общих воспоминаний, не могут быть друг другу чужими. Саид тоже мялся на месте, не зная, что сказать.

— Прости меня, — прошептала я. — Прости за все. Я была плохой женой и во многом перед тобой виновата. Не держи зла.

Саид кивнул.

— И ты меня прости. Мы оба виноваты и оба наказаны. Ты когда-нибудь приедешь в Египет?

— Не знаю. Как-то не думала об этом. Но вряд ли.

— Если надумаешь, напиши мне или позвони.

— Хорошо. Ты тоже напиши мне как-нибудь, если будет настроение. Расскажи, как живешь.

— Ладно. Ну, вам, наверное, пора?

— Да. — Я поставила чемодан на колесики и в нерешительности обернулась. Саид легко коснулся моей щеки.

— Прощай.

— Прощай, — эхом отозвалась я и пошла к маме, еле сдерживая слезы. Только бы не расплакаться у него на глазах, только бы не расплакаться…

— Аня, — окликнул Саид.

Я обернулась.

— Можно задать тебе вопрос?

— Ну конечно.

— Ты меня любила?

Я опешила.

— Конечно. Иначе почему вышла за тебя замуж? И какое это сейчас имеет значение?

— Никакого, — признал Саид. — Просто я очень много думал о том, что с нами произошло. И до сих пор не могу понять. Не могу понять: что случилось, что было у тебя в голове, почему ты хотела увезти Валида.

— Я испугалась, когда узнала о Камилле. И перестала тебе верить, когда не смогла увезти Валида в Россию. А любовь… не знаю. Наверное, мы по-разному понимали слово «любовь». И это стало нашей первой серьезной ошибкой. Конечно, я тебя любила, но по-своему, а дальше это чувство куда-то делось. Растворилось в ежедневных терзаниях: где ты, с кем ты, что ты хочешь, и почему так упорно отталкиваешь меня.

— Прости, — повторил Саид.

— Я тоже хороша. Не стоит сейчас об этом. Прощай, и будь счастлив.

Я повернулась и ушла не оборачиваясь.

Эпилог

Самолет поднялся в небо по расписанию. Я сидела у окна, сжимая мамину руку. На душе было пусто. Вот и все. Я возвращаюсь в Россию, но совсем не так, как мне представлялось две недели назад. Все мои мечты и надежды на счастье оказались похороненными вместе с Валидом. Мне двадцать восемь лет, но я ощущаю себя глубокой старухой. Закрыв глаза, я пыталась представить свое будущее и не видела ничего, кроме череды одинаково унылых дней. Мама старалась убедить меня, что в мире остались другие мужчины, у меня еще может быть семья и дети. Но разве кто-то обратит внимание на старуху с потухшим взглядом, живущую одними воспоминаниями? Разве я сама могу воскресить те чувства, что испытывала к Саиду и нашему ребенку?

Ребенку… Вдруг неожиданная мысль, словно ракета, взорвалась в моем мозгу. Нет… этого не может быть, этого просто не может быть… Я просто перенервничала, в организме произошел сбой, других объяснений быть не может. Но сердце продолжало отстукивать бешеный ритм. Мама испуганно посмотрела на меня.