Законопослушный гражданин - [20]

Один из конвоиров придвинулся к другому, сузив глаза в щелку, сказал на своем наречии:

– Рузке даже не рабы. Чмыри. Боятся что-то сделать, им страшно сопротивляться, они даже повеситься боятся. Их и параша устроит.

– Этот, говорят, даже не сопротивлялся при аресте. – отвечал второй.

–Раз уж мы решили отказаться от эвфемизмов, тогда вопрос простой –  почему в говне живем мы? Почему в Европе и Америке такие производства, дороги, небоскребы? Почему у них получается, а в России нет?.

– Э, слюшай, у нас сейчас в Грозном знаешь какие небоскребы – мы с аллахом за руку здороваемся, когда он на вертолете прилетает! – не выдержал конвоир.

Прокурор сверкнул глазами на соплеменника, тот заткнулся, вытянулся по стойке смирно. Алхас Кадырович перенес взор на подсудимого:

– Значит, ты тоже решил отгадать, почему Россия живет по-своему? Решил великую загадку?

– А все проще некуда, – Кабанов исподлобья смотрел на прокурора, повернул голову в сторону судей, – не наебешь – не проживешь, я начальник – ты дурак! Вот вся российская максима, аксиома и парадигма.

– Ай, какой умный, слушай! – взвился прокурор. – Вот так взял и вывел эту самую парадигму!

– Действительно, подсудимый, – усмехнулся Вилен Антонович, – столько умов задавались вопросом «кто виноват и что делать», а здесь вот оно в чем дело.

– Эти вопросы уже часть ответа. – сказал Кабанов. – Если бы в России все было по-правильному, вопросами никто себе голову не ломал, не утешал себя особым путем. А правильной Россия была только до монгольского нашествия.

– Вот как? Опять чурки виноваты? – оскалился прокурор.

В зале загомонили, присяжные вскочили с мест: "фашист!", "мало мы вас в 45-м", "ничо, можем повторить!", "чего его слушать, расстрелять в подвале…" Конвоиры раздули ноздри, схватились за кобуры.

– Потише, – судья чуть замялся – товарищи.

Гомон стих.

– Давайте выслушаем подсудимого. Присяжным просто необходимо узнать, что у него в голове. Чтобы принять справедливое, – судья акцентировал, – правильное решение.

– Чтобы разбить эту голову. – пробормотал Борис Аркадьевич под руку председательствующему.

Кабанов посмотрел на часы над судейскими головами, сел на скамью. В его голосе не было никаких чувств, начиная, он смотрел в окно поверх головы прокурора:

– Русь изначальная была военной демократией. Вожди избирались за личные качества – силу, смелость, справедливость. В битвах вождь сражался в первом ряду. Вожди гибли за свой народ. Они гибли за род, за свою кровь. И в этом не было ничего сверхъестественного. До нашествия монголов. Монголы – это не привычные кипчаки и половцы, это скорее инопланетяне.

Из серой радужная оболочка превратилась в темно-синюю, зрачки расширились, пистолетными дулами уставились на прокурора:

– А еще точнее – животные. Чингисхан, которого скоро героем российской империи объявят –  как же первый такую страну образовал от моря до моря! Так вот этот Чингис-посланник небес, как он сам себя назвал, был первостатейным животным. Сам он погибать никак не хотел и тумены свои организовал по принципу: командир на белом коне за спинами воинов руководит ходом сражения и погибнуть должен в последнюю очередь как самый ценный кадр. Все. Монголы вырезали всех русских. Настоящих русских. Отравили кровь. Кто хотели, выжили, но стали рабами. Признаться в этом никто, разумеется, не хотел. С монголами договорились о дани и переняли монгольскую организацию – начальник всегда прав, начальник должен иметь блага именно по статусу начальника, и именно должен! Власть, блага материальные, физический комфорт – есть для чего стремиться в начальники. А подчиненные – средство, расходный материал. Начальники назначаются по нисходящей. Чтобы стать начальником нужно вышестоящему понравиться, заслужить доверие. А как иначе? Что главный начальник назначать будет за ум и смелость? Он же не дурак – смелый и умный его место займет спустя некоторое время. Главный начальник назначает за личную преданность – очевидная вещь. И такая же очевидность – начальники не с неба падают, из народа выползают. И понятное дело, процесс выползания сопровождается убаюкиванием совести – не наебешь, не проживешь.

– Личная преданность, – продолжал Кабанов, – может и оправдывает себя при войне, а дальше, в мирной жизни? Завоевал, надо удержать. И вот назвали процесс удержания – империей. Считается, гордиться надо, если живешь в империи – как же твоя страна огромная и великая! Слава императору!

– Слава императору! Слава аллаху! – вырвалось у прокурора, присяжных и конвоиров.

Судьи вздрогнули.

– Вот, вот. Слава одному, а народу щи и лапти. Зато сознание имперское. Не работает назначение начальников по принципу личной преданности в мирное время. Экономику на личной преданности не поднимешь, палкой и кнутом работать заставить можно, только результат убогий. Рабский труд рождает похуизм. Похуизм на полшестого. Вот и кто виноват и что делать. «Особый путь!» – надеялись в прошлом умники, а сейчас умники успокаивают себя. Какой такой «особый»? Визжать в грязи о духовности? Духовное рабство, породившее лень и безразличие, – это особый путь? православие – особый путь? Право Славие. Правителей Славие.