Закон тайга — прокурор медведь: Исповедь - [29]

4. Не быть педерастов.

Нетрудно заметить, что эти четыре пункта позволяют вору делать все, чтобы облегчить свое существование в лагере.

После 1940 года положение в лагерях резко изменилось: появилось множество воров и групп воров, которые ничего друг о друге не знали, так как межворовские связи были нарушены. Если в зону попадал вор, о похождениях или хотя бы о кличке которого никто из находящихся в данном лагере не знал, его законником не признавали и отталкивали… Воровской мир пытался таким образом спасти себя от самозванцев и провокаторов. В результате этого возникло множество враждующих группировок, которые не признавали одна другую и жили по собственным законам. Итак, раздел произошел. Так продолжалось приблизительно до 1946 года. И тогда начальство перешло к главному, чтобы уничтожить воровскую солидарность: воров стали гнуть, то есть вынуждали их становиться суками, идти на службу к начальству, предавать товарищей.

История воровского мира сохранила нам имя первой "суки” — это был бывший вор Борис по кличке "рваный”. Он первым приступил к выполнению "государственного задания” — гнуть воров!.. Было это, как рассказывают, в 1946 году на Воркутинском лагпункте…

Из рассказанного ясно, что "сгибание” производилось руками самих "сгибаемых”, тех, кто не выдержал, предал, пошел на службу к начальству. "Кадры” предателей находились в самоохране. Об этом уже писали другие, так что я вернусь к своему рассказу.

xxx

Итак, в мае 1949 года я впервые попал в Сибирь. Мы, новички, ничего не знали о законах в этих отдаленных лагерях. Нас вывели из вагонов, построили… И тогда впервые прозвучала в моих ушах знаменитая присказка: "Здесь — закон-тайга. Прокурор — медведь”…

Атака началась с первой же минуты, когда наша колонна была введена на территорию лагеря. Мы услышали странную команду: "Воры-законники, отойти в сторону!” В недоумении мы переглянулись. Из строя, разумеется, никто не вышел. Команду повторили еще и еще раз. Пауза — все по-прежнему. Тогда из кучки начальства вышел человек в гражданском. Он вплотную подошел к нашему строю и, в упор уставясь на моего соседа, проговорил: "Что ж это ты, Старуха, приказа не слышал?”

Обращались к моему товарищу Саше. Его кличка была названа правильно. Старуха вышел из строя и его увели в какое-то помещение. Через некоторое время его вернули в строй… полуживого. Старуха любил хорошо одеться: он говорил, что вор не должен скупиться, быть всегда сытым, выбритым, аккуратным. До того, как увели его, он одет был в темно-синий бостоновый костюм и хромовые сапоги. Теперь на нем были какие-то жалкие лохмотья, не заслуживающие названия одежды. Он едва стоял на ногах. Нам пришлось придержать его… Что случилось?! На этот вопрос он ответил, едва ворочая языком: "Суки гуляют…” Я не понял и переспросил. "Суки там гуляют…” — еле слышно сказал Саша Старуха и умолк.

Позже я узнал, что этот в штатском, что вывел Сашу из строя, был его давним знакомцем, да и не только его… Это был некто Коля по кличке Бессмертный. Он узнал Сашу среди полутора тысяч человек…

Сашу отвезли в фанзу. Раздели до-гола. Принялись избивать, заставляя кричать: "Я не вор, я не вор!” Подводили к нему других воров из этого лагеря, заставляли бить, пинать по ребрам, хлестать по лицу. Когда Саша от побоев терял сознание, прекращали побои. Потом Сашу вновь вернули в строй, чтобы показать всем нам, что ждет нас в случае неповиновения.

Надо сказать, что Коля Бессмертный был превосходным знатоком воровского мира, отличным психологом. Воров он знал, законы воровского мира — также знал. И со своей гнусной работенкой справлялся неплохо…

В Средней Азии, где мне довелось сидеть раньше, — как, впрочем, и на воле, — если среди воров появлялся кто-нибудь, о котором известно было, что он — сука, его всеми возможными способами убирали… О таких случаях сразу же становилось известно и в лагерях и на воле.

Но в Китайлаге нас встретила сплошная сучья орава. Эти мерзавцы были целиком и полностью в распоряжении начальства, выполняя его планы и замыслы… Командовал расправой над ворами сам генерал Булгаков Семен Иванович — начальник Китайлага. Это именно он произнес знаменитое "закон — тайга”, указывая в сторону сплошных зарослей, и — указывая пальцем в землю, — "прокурор — медведь”…

Когда нас, воров, отделили от остальных, то строем отвели в сторону. Затем начали заводить группами по пять человек на внутреннюю площадку зоны. Там находилось четыре фанзы — домики китайского типа. Меня завели в одну из этих фанз.

Меня окружили четыре жлоба. Трое русских, из заключенных, а один — "нацмен”, надзиратель, в форме. Потом я узнал, что он — азербайджанец.

Он и задал первый вопрос:

— Ты кто?

— Человек, конечно, не зверь.

Вошел Коля Бессмертный. Он обратился к одному из присутствующих:

— Ну-ка отведи этого к тому, что в другой фанзе и заставь быть по морде! Да покрепче!

Услышав его слова, я решил ответить резко, пока меня не вывели.

— Не хлопочи так сильно. Того, чего тебе хочется, все равно не будет…

Но договорить мне не дали. Двое подхватили меня, а надзиратель свел мои руки за спиною и подвесил за веревку, прикрепленную к потолку. Затем веревка натянулась и я повис в воздухе на вывернутых руках. В углу фанзы стояли валенки, набитые песком. Один из палачей взял из них и принялся наносить мне размеренные удары по бокам… После нескольких минут пытки я не чувствовал боли, ибо весь превратился в боль. А он колотил меня, приговаривая: "Хочешь жить?.. Хочешь?! Тогда говори: я не вор, я буду во всем помогать администрации… "Я не отвечал ни да, ни нет. Не было сил… Несколько секунд отдыха. Затем за меня взялись заново. Я почувствовал страшный удар по позвоночнику, — и больше уж ничего не чувствовал. Очнулся я через день.