Закон - тайга - [206]

— А следом сявку, чтоб адресок узнать, — не выдержал Никита.

— Зачем? Пархатого мокрить — себе вредить. Как станем дышать, если в магазины одни шложопые, навроде тебя, рисоваться станут? Да и на что его гасить, если он свои башли за наш товар добровольно отдаст? Нет, нам без таких кисло.

— А как с деревенским, городским, обычным людом поступили бы? — заинтересовался Генка.

— Все для жизни дали б каждому. Харчи, барахло, хазу. Но заставили бы вкалывать, как папу Карлу. Ему — без отказу, и он — на совесть.

— А с интеллигенцией что сделал бы? — рассмеялся Новиков.

— Как в «малине». Клевых оставил бы пахать на своих местах, а кто навара не дает — под сраку и занимайся делом У меня не завелось бы плохих медиков, педиков. Я б им учинил разборку! Ну скажи мне, на что так много музыкантов развелось? И не только те, кто в кабаках свистопляс гонит, а и эти — забубенные? У них тоже деление, вроде нашего, на фартовых и шпану. Так вот те, что задолбанные — всех разогнал бы. У них не музыка, а сплошь — дрянь. Иль художники! Мужики! Воло- сья до задниц, как у баб, малюют, ни одна «малина» в их картинах по бухой не разберется. А закажи стольник изобразить — слабо! За что их харчить? Не-ет, я б их вместо сявок городские отхожики чистить приморил бы. А музыкантов — ули-. цы и дворы мести. Чтоб дурь с калганов вылетела.

— Суровый правитель из тебя получился бы, — покачал головой Новиков.

— Ну а с армией как обошлись бы? — не выдержал Ванюшка.

— А на что она нужна? Оставил бы тех, кто границу стрема- чит. Стоит там на шухере. Остальных — по домам. Нечего с народа соки выжимать. Пусть всяк себя харчит своим горбом и на чужой хребет не лезет. Тех, что на гоп-стоп на границе — стопорилам платил бы… Ну и других без дела не оставил бы.

— А банки, сберкассы кто охранял бы у вас?

— Так это все частное! У себя никто не украл бы. Мусоров держать без понту! Если фартовые свой банк держат, в него никто не влезет. И все могут быть спокойны! — вмешался Рябой.

— А заводы, фабрики?

— Как пахали, так и пахали бы! Только башлей больше дали бы. Чтоб вкалывали файно, а не ваньку валяли.

— Не дали боги свинье роги, и на том спасибо! — подал голос художник. Он никогда не вступал в разговоры с фартовыми, а тут его за живое задели.

— Чего ты там вякнул? — мигом перекосилось лицо Шмеля, и, если бы не охрана, кисло пришлось бы интеллигенту.

— А вы, Григорий, чем займетесь? — спросил музыканта Новиков. Тот замялся. После отъезда Митрича он, единственный, был приставлен к кухне. И у него неплохо получалось.

— Наверное, в повара пойду. И не потому, что музыку не люблю. Слабовато она кормит. Платят мало. А у меня — дети. Может, сытнее так будет. Легче прожить, — признался бывший музыкант.

— Ну мы — ладно! Как-то устроимся. А вот вы что станете делать, когда некого будет охранять? — подал голос художник.

— Такого не случится. Пока существуют государства — есть правосудие. Значит, будут зэки… И без дела мы не останемся. Ну а если помечтать, представить себе розовую сказку, то и у нас имеются и руки, и головы. Никто не рождается готовым охранником. У каждого есть гражданская профессия — водителя, электрика, сварщика, токаря. Есть и с образованием. Так что не пропали бы, не остались бы без заработка и куска хлеба.

— А что, мужики! Вот выйдете на волю, не будет больше политических заключенных. Уйдут фартовые на свободу. Заживет тайга! И забудется это время. Эта деляна. Только в Трудовом станет отбывать условное наказание всякая мелкая шпана, какая от жиру лишнего бесится.

— Данила Николаевич! Старший! Принимайте пополнение! Машина в пути сломалась. Пришлось всех пехом доставить! — закричали из темноты.

— Помечтали и будет. Жизнь по-прежнему бьет ключом по голове, — встал Новиков и позвал: — Давай к костру! На перекличку! Никто не сбежал? Считай по головам!

Перед костром выстроились люди. Молодые и старые. Лица хмурые, свирепые. Руки в кулаки сцеплены. На фартовых и сучьих исподлобья смотрят.

— Что за зверинец возник? Откуда? По какой статье? — спросил Шмель крайнего, рыжего мужика.

Тот зыркнул по-рысьи на бугра, ответил грубо:

— Чай не поп и не прокурор, чтоб допрашивать. Без тебя хватило до зарезу…

— Знать, редкое говно! Иначе чего скрывать? — сообразил Шмель и пристально вглядывался в лица мужиков.

Их было чуть больше десятка. Взлохмаченные, небритые, голодные, они озирались по сторонам, опасливо оглядывая всех, с кем им придется жить бок о бок не один день.

Когда Новиков убедился, что пополнение прибыло в полном составе — никто не сбежал по дороге, сел к костру вместе с охранниками, доставившими зэков. Прибывшим предложил расположиться в пустующей палатке новичков. Распорядился накормить людей.

У костра осталась лишь часть охраны. Старожилам деляны не терпелось познакомиться поближе с пополнением. Раз прибыли ночью, было что скрывать. Есть что прятать. Значит, и эти за политику влипли. Иных по ночам не водят по тайге.

И, прихватив одного из новых за шиворот, Шмель спросил:

— Кто будете?

— Люди, — ответил тот, выкручиваясь из руки бугра.

— Это мы еще увидим! По какой статье сюда?

— А ты что, батюшка? Я не на исповеди.