Закон Талиона - [96]

Сладкая боль в паху доводила до сумасшествия, там мягко закольцованные пальчики Наты сновали вверх-вниз, нагнетая невероятное напряжение. Желание соединиться с этой — только с этой, и ни с какой другой — женщиной, войти в её лоно, стало всепоглощающим. Левая рука съехала на талию, а с талии на правое бедро, нащупывая застёжку. Да где же она?! Нету! Раз здесь нету, значит, она должна быть с другой стороны. Убрать правую руку с женской сисечки просто невозможно — это было выше Колиных сил, уж очень уютно она там пристроилась. Он плотнее прижался к девушке, обвил её талию всё той же, менее загру-женной левой, и зашарил пальцами в поисках "молнии" на её левом бедре.

— Подожди, — прошептала Ната, обдавая ухо жарким воздухом, и повторила, — подожди. Сейчас, сейчас тебе будет хо…ро…шо.

— …Шо…шо…шо, — откликался он, не замечая собственного учащённого дыхания.

Женщина чуть-чуть отстранилась, как-то сжалась, съежилась, словно от внезапного сквозняка и, свернувшись калачиком, опустила голову ему на колени. Потом…, потом мяг-кие влажные губы обхватили его плоть. Одновременно от волос на голове и от кончиков пальцев на ногах покатились волны острого наслаждения, столкнулись в паху, взметнулись, расплескались, и крышу окончательно сорвало.

Превышение допустимого

У иного мужика к двадцати шести годам в загашниках памяти накапливается преиз-рядное количество воспоминаний о постельных похождениях, да таких, что целомудренным составителям "Кама-сутры" с их передними и задними "вратами рая", впору обратиться в пепел со стыда. У Николая Фёдоровича Иванькова к своему возрасту кое-какой сексуальный опыт тоже имелся, но весьма и весьма скромный. Ничего удивительного: ни армия, ни зона приобретению такого опыта не способствовали. Поселковая юность тоже не позволяла раз-гуляться молодой плоти. Парень и девка, может, и не прочь бы, да слишком много внима-тельных глаз бдят из тёмных окошек, зашторенных ситцевыми занавесочками. Щупались, бывало, по углам, сопели, не без того, однако до дефлорации взаимное ублажение не дохо-дило. Как правило. А ежели кто кого распечатывал, то уж будь добр: "ваш товар — наш ку-пец", штамп в паспорте, самогон рекой, унылый быт, унылая работа, унылая повседневная пьянка, и…прощайте честолюбивые замыслы.

И лишь в течение первого в жизни студенческого семестра Николай слегка продвинул-ся на этом интимно-сладостном поприще. Разбитной сокурснице приглянулись Колины уши.

Жила она с хорошо поддающими, настрогавшими кучу детей родителями в рабочем посёлке на окраине Твери, ввиду неустроенности быта старалась как можно реже появляться дома, ночуя у подруг в общаге. Там она и подцепила, в смысле, соблазнила ушастого и стеснительного юношу — Колю Иванькова. Встретились они на общежитской вечеринке по случаю чьих-то именин, сидели рядышком на чужой койке, прихлёбывая "Отвёртку" из одной баночки, слегка осоловели, прониклись взаимной симпатией и как-то сами собой уединились от общего базара в пустующей комнатушке. Девушка, не чинясь, жарко дыша, щедро подставила свои прелести под трясущиеся Колины руки и отдалась ему с удивительной для её юного возраста страстью. Что и говорить, первое в Колиной жизни, да ещё такое горячечное соитие довело его до ошаления и стало причиной влюблённости, не окрыляющей, а какой-то мутной, осадочной. Девчонка не отличалась красотой, но имела всё, что положено иметь женщине, и Николай притягивался к ней, как гвоздь к магниту. Звали её Лизой, однако она сама предпочитала транскрипцию — Лайза. Ещё она не отличалась постоянством в выборе постельных партнёров, испытывая прямо-таки болезненное пристрастие к любовным играм с мальчиками. Врачи-сексологи, наверное, найдут объяснение, столь рано созревшей пылкости, но в общаге на эту тему не парились, и к ней прилепилось прозвище — Лайза Минетти. По этому поводу Коля злился, страдал, но ничего не мог с собой поделать.

Чтобы избавиться от докучливого любовника, Лайза уговорила выступить в качестве лекарства от любви не очень щепетильную подругу. Подруга зазвала парня к себе, обнажи-лась и, преодолев недолгое сопротивление, провела сеанс излечения. Юноша более-менее остыл, чувства подугасли, но какая-никакая нежная дружба сохранилась — девчонка, в об-щем-то, была добрая, а что мальчиков любила, так это и не грех вовсе, особенно с точки зре-ния мальчиков.

Позже, когда произошло то, что произошло, друзья высказали догадку, дескать, Лизка чувствовала, что не заживётся на этом свете, вот и спешила. Всё может быть. Её нашли мёртвую субботним утром в парковых зарослях. Видимо, хотела навестить родителей и братиков с сестричками, всего сто метров не дошла до дому, какие-то выродки изнасиловали девчонку и запинали — живого места не осталось на её юном теле. "Зачем? — ревела подруга, — попросили бы по-хорошему, сама бы раздвинула".

Насильников и убийц — троих шестнадцатилетних парней, задержали на следующий день по горячим следам. Доказательств их преступления имелось предостаточно, но следст-вие по делу всё тянулось и тянулось, и суд состоялся всего лишь за сутки до Колиной явки на приписной пункт по повестке военкомата.