Закон Талиона - [143]

— Какая разница?

— Не скажи. Она тебе, — батёк пощёлкал ногтём по картонке, — нужна? Тогда я её прибе-ру. Не выбрасывать же…

Батя сунул визитку в свой бумажник, один бог ведает, с какой целью. Он мог бы поло-жить этот клочок бумаги, скажем, в письменный стол, поближе к документам, но он поло-жил его не куда-нибудь ещё, а в бумажник. Пустяк? — конечно же, пустяк. Казалось бы, пус-тяк.

А утром отец Анатолий Капралов уехал на завод. В конце августа, в преддверии осени утренники уже довольно прохладны. Отец напялил пиджак, в пиджаке лежал бумажник, а в бумажнике визитка сопредседателя СОТОФ.

Завод развернулся в десяти километрах от города в районе Стальского рудника. Такое название рудник получил не от слова "сталь", а от фамилии обер-мастера Стальского, лет сто пятьдесят назад ведавшего тутошними работами.

Без малого вот уже три столетия эту землю вспарывали многократно и безжалостно, добывали руду красной меди и золотые самородки, выламывали алый мрамор и радужную яшму, редкий по красоте малахит и ещё множество всяческих, так называемых небесполез-ных ископаемых, в изобилии разбросанных на поверхности этих древних гор. Прибрав, что плохо лежит, добытчики уходили, земля, переболев, зализывала раны. Подобных горных выработок — карьеров, вокруг Среднегорска имелось бессчётное число.

Стальский рудник, это цепь из пяти смыкавшихся котлованов, каждый из которых имел примерно сто метров в поперечнике и метров двадцать в глубину. Выработка породы некогда производилась здесь открытым способом. По окоёму гигантских каверн стоял пре-имущественно хвойный лес, но деревья по непонятной причине вплотную к границам карьера не приближались, предпочитая тесниться метрах в десяти от края. Крутые каменистые осыпи за полтора столетия так и не покрылись настырной зеленью, словно обнажённый камень сохранил некие ядовитые свойства. За карьером местность понижалась. По этой причине ливневая вода в котлованах не накапливалась, давным-давно проточив себе водостоки.

Лучшего места для переработки отходов, пожалуй, что и не найти. В котлованах раз-местились здоровенные тысячекубовые ёмкости под всякую дрянь, там же смонтированы насосные станции, смесительные чаши и сушильные ванны, от которых к формующим прессам протянулись троса ковшовых элеваторов. Площадки, расчищенные поблизости от карьера, были напичканы различным вспомогательным оборудованием и застроены складскими блоками. От трассы Среднегорск — Екатеринбург ответвлялась грунтовая, но хорошо отсыпанная щебнем и плотно пробитая дорога, замысловато петлявшая по лесу и выходившая к заводской зоне.

Сама промзона занимала площадь невеликую и забором не огораживалась, но три вышки, оборудованные прожекторами, как бы намекали злоумышленникам, буде таковые объявятся, что любителям хучь какой поживы здесь если и обломится, то, в лучшем случае, по загривку. В центре всего этого производственного великолепия скромным пеньком тор-чал административный корпус, а рядом с ним длинный кирпичный ангар с вечно наглухо задраенными воротами — склад комплектующих — вотчина Анатолия Капралова. Именно здесь в потаённом бункере крутилась полуавтоматическая поточная линия, на выходе из ко-торой появлялись запаянные пластиковые пакеты с розоватыми таблетками внутри.

Анатолий Капралов с самого утра психовал, вёл машину неровно, разгоняясь без при-чины, притормаживая без повода. Страшно хотелось выпить. Периодами желание станови-лось настолько сильным, что, казалось, будто суставы чьим-то чёрным наговором превра-щаются в текучий воск, желудок стягивался болезненными спазмами, пальцы слабели и дрожали от нетерпения. Вчера ещё кое-как справлялся, а с утра придавило. Он понимал, что с первого же стакана уйдёт в запой, что после четырёх-пятидневной пьянки неминуемо при-хватит ужасающее похмелье с желчным, выворачивающим блёвом, с сердечной одышкой, с изматывающим полубредом и страшной головной болью. Понимал, но ничего не мог с собой поделать.

Вчера к вечеру, когда Шефчук уже исчез в неизвестном направлении, фасовочная ма-шина, съев последний замес и выплюнув последние таблетки, замерла в ожидании очередного сырья. Когда-то оно появится? Можно спокойно брать у Аншефа отгулы. Собственно, на завод он для того и подался. Ну, ещё аванс получить и на обратном пути затариться. Маша ушла на работу до вечера, Серёжка выгуливается, ловит убегающие летние дни, дома пусто, и это облегчает, поскольку первый стакан предпочтительнее выцедить подальше от укоризненных взглядов жены и сына. Анатолий ёжился от таких взглядов, но не пить уже не мог. Он, обожая своих близких, надеялся, что они платят ему тем же. Дома он был умным, добрым и широким, и всё же грязная работа, грязные деньги, вынужденная двойная жизнь, постепенно подтачивали его психику, превращая некогда уверенного в себе мужика в амёбу. Он плотно сидел на крючке, находя забвение в водочной бутылке. Будь проклят тот день!

На заводском дворе было пустынно. В смысле, оборудование оставалось на своих мес-тах, а вот рабочие отсутствовали. Видимо, легальное сырьё тоже закончилось, и персонал выведен в технологический отпуск. Только охранники в караулке. Лишь бы Аншеф оказался на месте.