Закон стаи - [25]

Он взял со стола бокал, но так и не прикоснулся к нему. Она молча очищала от кожуры апельсин, догадываясь, почему ни с того ни сего поник ее собеседник. И вдруг ее охватило волнение: уж не переусердствовала ли она, не перегнула ли палку в этой игре? Светка даже испугалась, что госпожа Петяева не одобрит такого расточительства в отношении ценных клиентов и Клякса попадет в немилость. Она даже начала лихорадочно соображать, как поправить положение и, чтобы Кантона не почувствовал тонкостей женской игры, дать новый шанс, намекнув на свое расположение к нему. Она уже хотела было расплакаться и, чтобы растрогать его душу, насочинять каких-нибудь небылиц о безрадостном детстве, строгих родителях, ухажерах-подонках. Но в этот момент француз сам предложил неожиданный ход. Он расслабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

— Как здесь душно, — сказал он и с чувством обреченной безнадежности спросил: — Может быть, вы мне покажете город?

Клякса, казалось, без лишних слов подчинилась просьбе, поднялась с дивана, подошла к зеркалу, вынула заколку, сбросив на плечи огромный ком роскошных волос. Увидев в зеркальном отражении восхищенные глаза Кантона, она помотала головой из стороны в сторону, словно демонстрируя их естественный черный блеск.

— Я готова.

Он медленно подошел, боязливо положил руки ей на талию и по легкой дрожи она поняла, что он хотел привлечь ее к себе. Ей стоило большого труда, чтобы сдержать себя, не расхохотаться и изобразить на лице умоляющую улыбку.

— Не надо, Пьер.

Она крепко взяла его за руку и, как маленького непослушного мальчишку, поволокла к выходу.

Двери их комнаты и кабинета Петяевой раскрылись одновременно, и Клякса столкнулась в проходе лицом к лицу с неизвестным ей человеком, на лацкане пиджака которого красовался депутатский флажок. Он с интересом посмотрел на девушку, затем перевел взгляд на Кантона, которого она все еще держала за руку, и, к ее изумлению, воскликнул:

— Какая встреча, Пьер! Как ты оказался в этом заведении?

В глубине кабинета виднелось злое и в то же время испуганное лицо Петяевой. Клякса заметила, как патронесса подавала ей знаки рукой, чтооы она как можно быстрее увела Кантона за собой. А француз, растерянный и раскрасневшийся, как вареный рак, стоял перед человеком с депутатским значком и не мог вымолвить ни слова.

— Извините, мы опаздываем, — взяла на себя всю ответственность за создавшееся положение Клякса и настойчиво потянула Кантона за собой.

Заседание 3 Кража

1

Бабка Аграфена, несмотря на свой преклонный возраст, стуча сучковатой клюкой, лихо преодолела крутые ступеньки, ведущие к подъезду марфинского Управления внутренних дел, и направилась прямо к дежурному милиционеру. По ее уверенному поведению и четкой ориентировке было видно, что бабка не редкий гость в этом правоохранительном заведении.

Дежурный лейтенант, увидев раннюю гостью, улыбнулся в густые чапаевские усы, вышел из комнаты, отделенной от коридора пуленепробиваемыми стеклянными стенами, и, скрестив руки на груди, преградил бабке путь.

— Вы к кому это так разбежались, Аграфена Филипповна?

— Отведи-ка меня, милай, к своему самому главному начальнику.

— А что на этот раз стряслось, бабуся? — стараясь сдержать смех, спросил дежурный.

Он был уверен, что снова услышит какую-нибудь банальную историю о том, как соседская курица забралась в Аграфенин огород и нанесла ей непоправимый урон, склевав с грядок горох. Не далее как пару недель назад бабка уже приходила в управление с просьбой усадить за решетку пьяницу и самогонщика Витьку Капустина, который, напившись, что-то не поделил со своим собутыльником и учинил рядом с ее домом драку. Впрочем, Аграфене было жалко не избитого Витькиного дружка, а две поломанные штакетины, которые Капустин в пылу схватки вырвал из бабкиного забора.

— Ограбили меня, милай, — горячо принялась объяснять свою жалобу бабка. — Все добро подчистую вынесли из дома. Да еще — тьфу ты, срам-то какой! — изнасиловать грозились.

Лейтенант положил перед собой разграфленный лист протокола:

— Давай-ка, Аграфена Филипповна, сначала. Как это случилось?

Чтобы вспомнить все в деталях и не упустить ни малейшей подробности, бабка Аграфена закрыла глаза.

— Значит, так…

Вчера, после вечерней дойки, когда уже смеркалось, она занесла ведро с молоком в избу и закрылась на щеколду: темнело уже. Поставила разогревать чайник, как в дверь громко постучали.

— Кто там? — спросила она и выглянула в окно, из которого было видно крылечко. На нем стояли двое средних лет мужчин, один из которых вежливо спросил, будет ли она принимать участие в предстоящих выборах.

— Ну а как же! — громко ответила Аграфена. — Может быть, там, на избирательном участке, во время голосования будут дешевыми продуктами торговать.

— А за кого голосовать-то будете, бабуля? — спросил все тот же голос. — За Пантова или за Сердюкова?

— А мне все равно. Лишь бы пенсию вовремя выплачивали. А то вон, нашим водникам зарплату по полгода не выдают, — бабка по-прежнему вела переговоры с гостями через окно.

— Тогда за Пантова надо. Он даже прибавку к пенсии обещает. Только, бабуля, вам надо подпись свою поставить в анкетном списке.