Закон стаи - [15]

— Могу на ваш выпад тоже ответить пословицей, господин Агейко. На Руси также молвят, что худой жених сватается — и доброму путь кажет…

Эдита с неодобрением посмотрела на Агейко, а затем впервые с заметным интересом подняла глаза на Пантова, который словно только того и ждал, чтобы ему позволили остаться и присутствовать на застолье, да еще столь торжественном. Он снова опустился на свой стул.

— Ну что мы будем с вами пикетироваться, не в думе ведь, — совсем по-дружески обратился Пантов к Агейко. — Опять же, как говорится, пригож колчан стрелами, а обед пирогами. И у меня есть ради такого события гостинец. — Он засуетился, встал из-за стола и кинулся к дипломату, который лежал на кресле. Суетливо принялся крутить диски наборного замка, затем открыл крышку и, выбросив на журнальный столик несколько полиэтиленовых папок с документами, извлек французское шампанское «Мадам Клико», бутылку коньяка и небольшую коробочку «Зефир в шоколаде».

— Хотя и говорят, дескать, чужому товару цены не устанавливай, — но что же за сват без шампанского! Эдита Александровна, у вас найдутся фужеры?

Эдита, мило улыбнувшись в ответ на просьбу, поставила рюмку с водкой на стол, молча встала, направилась к буфету и сняла с полки четыре фужера на длинных ножках.

Пробка с грохотом улетела в потолок, и Пантов, наполнив фужеры, поднял свой:

— Дай бог с тем венчаться, с кем и кончаться!

Агейко к шампанскому не притронулся. Опрокинул водку в рот и поставил рюмку на стол. Эдита заботливо подвинула поближе к жениху салатницу. Но он и не взглянул на закуску.

— Сдается мне, господин Пантов, что в этот дом с такими подарками, — Агейко кивнул на бутылку «Мадам Клико», — вы готовились сегодня попасть вовсе не на сватовство…

— Конечно, нет. Откуда я мог знать о помолвке? — аккуратно цепляя вилочкой салат, простецки ответил Пантов. — Но рассчитывал, честно признаюсь, на чудесный ужин, какой может приготовить только Эдита Александровна. В прошлый раз она нас с Александром Серафимовичем накормила замечательными котлетами. Ну что, как говорится, между первой и второй даже муха не должна успеть пролететь…

Теперь он поднял рюмку с водкой и, чтобы чокнуться, потянулся к журналисту. Но Юрий демонстративно отвернулся, в мгновение поднял свою рюмку и быстро выпил.

— Извините, господин депутат. Ненавижу звон бокалов. Да и не рассчитывал я на вашу компанию.

— Юрка! — воскликнула Эдита. — Ну как тебе не стыдно!

— Мне кажется, что народный избранник Пантов, к тому же еще и заядлый фольклорист, вовсе не из-за ужина проторил дорожку в этот дом…

Хоттабыч, казалось, пропустил очередной выпад в сторону Пантова мимо ушей.

— С недавних пор у нас с Михаилом Петровичем — председателем фракции предпринимателей — возникла одна неразрешимая проблема. Вот и стараемся мы разрешить ее за чашкой чая, — обращаясь к Агейко, сказал будущий тесть, дипломатично пытаясь поменять тему разговора. — Ты, Юрий, уже, наверное, наслышан о готовящемся законе по приватизации водообъектов?

— Что-то слышал краем уха. Правда, пока толком не знаю, что даст народу такой закон и кому это нужно.

Хоттабыч потянулся за графинчиком.

— Депутаты из фракции предпринимателей, которую возглавляет Михаил Петрович, утверждают, что все областные водообъекты наконец обретут рачительного хозяина, который сможет не только провести их реконструкцию и модернизацию, но и позаботится о материальных и бытовых проблемах рабочих.

Агейко оценивающе посмотрел на Хоттабыча:

— Уж не сам ли господин Пантов хочет заграбастать водные ресурсы области?

— Ну что вы, Юрий! — Пантов деланно рассмеялся и стрельнул глазами в сторону Эдиты. — Хотя я и бывший бизнесмен и человек далеко не бедный, но у меня таких денег не водится. Да и противозаконно депутату заниматься предпринимательской деятельностью.

Агейко иронически хмыкнул:

— Только полный дурак, может быть, не поймет, что законы пишутся для населения. Но отнюдь не для самих депутатов.

— Ну и как пресса отнесется к закону о приватизации? — снова напомнил свой вопрос Хоттабыч, до сих пор тактично не вступавший в перепалку между журналистом и депутатом.

Агейко откинулся на спинку стула.

— Я не готов, Александр Серафимович, пока ответить на этот вопрос. И хотя я сторонник радикальных реформ, все-таки успел убедиться: не вся приватизация — благо. Вот вы, спикер, поясните мне, откуда ветер дует…

— Инициатива фракции предпринимателей…

— А кто стоит за ней, этой самой фракцией?

— Чудак вы, Агейко! Уж кому-кому, а журналисту вашего уровня должно быть известно, что за плечами каждого депутата стоят прежде всего избиратели, — сказал Пантов.

— Оставьте свой детский лепет для дураков. Большинство ваших избирателей — купленные за бутылку дешевой водки мужики и охмуренные льстивыми улыбками женщины, которым во время избирательной кампании за подпись под вашей фамилией платили по пять рублей. Да и то это были, как мне известно, не ваши личные деньги. Раскошеливались местные олигархи. Вот они, сдается мне, и заказывают музыку по вопросам выгодной им приватизации того или иного объекта.

— Выборы — это всегда праздник. Почему бы и не подарить мужикам в этот день по бутылке водки! Кстати, и нам бы не мешало пропустить по рюмочке, — непринужденно сказал Пантов и вежливо обратился к дочери спикера: — Вам подлить шампанского, Эдита Александровна?