Закон мести - [19]

Впереди лежал Гвадалквивир. Его зеленовато-коричневые воды величаво омывали островки, на которых росли олеандры, затем протекали под огромными пролетами старого римского моста, стоящего на подступах к городу. Повозка миновала башни крепости Калахорра и двинулась по мосту. Пилар уже видела въезд в город, колонны римского портика. У ворот было двое стражников. Один болтал с симпатичной жизнерадостной девицей. Под мышками она держала двух гусей. Второй мрачно глядел на проезжающих, заложив руки за спину. По его лицу было ясно, что он страдает несварением желудка.

Повозка подъезжала все ближе, ее колеса тревожно скрипели. Стражник шевельнулся, упер руки в бока, недружелюбно нахмурился. Когда до ворот осталось совсем немного, стражник сделал шаг вперед. Пилар быстро взглянула на Рефухио. Глава разбойников, казалось, не обращал внимания на опасность, шел, уставившись прямо перед собой.

— Стой!

Рефухио ничем не показал, что слышит окрик. Пилар, нервно облизнув губы, покачивала ребенка, надеясь его угомонить.

Стражник, вытянув руку, шагнул к ним.

— Тебе говорят, дурень! Стой!

Ничего не выражавшее лицо Рефухио вдруг исказилось от страха. Он дернул за Повод так, что чуть не повалил дряхлого осла с ног. Когда животное замерло, Рефухио стащил с головы шляпу и, дрожа, встал, склонившись перед стражником.

— Так-то лучше, — стражник приосанился. — Вы шумите так, что поднимете с постели всех благородных дворян. Ради бога, смажь жиром колеса! А ты, женщина, уйми младенца!

— Да, ваша честь, исполню немедленно, ваша честь, — подобострастно отозвался Рефухио. Он согнулся в поклоне, делая в то же время отчаянные знаки Пилар. Это отвлекло его внимание от осла, который снова двинулся вперед. Стражник отступил в сторону, тяжелым взглядом сверля Пилар. Она вспыхнула и опустила глаза, комкая покрывало на груди. К счастью, ребенок, найдя удобную позу, замолчал.

Они покатили дальше, смешавшись с толпой. Пилар сидела напряженно-прямо, готовая услышать окрик стражника или призывы о помощи Балтазара и других. Но все было спокойно. Перед ними была Кордова.

Двигаясь по улице, они миновали древнюю мечеть, выстроенную более тысячи лет назад по приказу мавританского правителя Кордовы и спустя каких-то четыреста пятьдесят лет превращенную в собор волей католического короля-завоевателя. Величественные своды, массивные и исполненные гармонии и симметрии, возвышались над ними, но Рефухио и Пилар едва поглядели наверх. Младенец опять орал не переставая. Рефухио, шагающий рядом, бросил на Пилар косой взгляд:

— Из вас, как я вижу, получается не слишком заботливая мать.

— Я здесь ни при чем, — резко бросила Пилар. — Бедняжка знает, что что-то не так, и он хочет к своей матери.

— Так же, как и я хочу вернуть его ей.

— Вы не любите детей? — многозначительно спросила Пилар.

— Обожаю, если только эти маленькие сокровища не привлекают к себе внимания.

— Именно вы решили взять его, — напомнила Пилар.

— Ну да, он добавлял правдоподобия образу крестьянина-простака со сварливой женой, не правда ли?

— Я не жена вам, — нахмурилась Пилар.

— Прекрасно сыграно! — поздравил он ее. — Все видят, что вы были бы достойной наградой супругу.

— Я вам уже сказала…

— Да. А еще скажите вот что: почему в вас так мало уважения к приличиям и благопристойности? Почему вы отказались стать женой этого лакея, Карлоса?

— Я не понимаю, о чем вы. — Пилар энергично укачивала ребенка, без особого, впрочем, результата.

— Большинство женщин на вашем месте позвали бы священника и потребовали обвенчать их немедленно, стремясь оказаться под защитой имени мужчины. Любого мужчины.

Она пристально поглядела на него:

— У меня и так достаточно проблем.

— Вы могли бы попытаться разрешить их, а не создавать новые. По крайней мере, все притворяются, что обручальное кольцо — решение всех проблем и брак — единственная драгоценность женщины.

— Брак может оказаться ловушкой, — заметила Пилар, думая о матери.

— Подобная ересь сделает вас мишенью для тех, кто уже заключил такую сделку и не имеет иного выхода, кроме как прославлять ее, — произнес Рефухио.

— По-моему, вы не больший сторонник брака, чем я, — ответила Пилар.

— Брак — благословенное состояние для людей, любящих друг друга. Я помню своих мать и отца… Но такая любовь — редкость.

— Да, — тихо сказала она. — К тому же я не уверена, что кольцо и обеты перед алтарем могут восстановить мою репутацию.

— И поэтому вы ругаете их?

Она принужденно улыбнулась:

— Вижу, вы сразу подумали о лисице и зеленом винограде.

— Нет, что вы, — ответил Рефухио. — О пчелах и меде.

— Что? — недоуменно переспросила она, но он оглянулся назад, остерегаясь погони, и не ответил.

Они кружили по старому городу, проезжая мимо тяжелых, окованных железом ворот, через которые виднелись скрытые от всего мира зеленые патио, под балконами, увитыми геранью, и вдоль улиц, усаженных остроконечными вечнозелеными кипарисами. На боковой улице они остановились в тени Альказара, старого дворца, откуда Фердинанд и Изабелла провожали Колумба в его путешествие к берегам Америки. В Альказаре располагалась Святая Инквизиция. Наискосок через улицу стоял узкий каменный дом с черепичной крышей, балконами, огороженными решеткой, и тяжелой дверью, выкрашенной в голубой цвет. Дом не был роскошным, но выглядел уютным и добротным. И очень тихим.