Закон меча - [58]

Правда, хвалиться своими умениями в этом, экологически чистом, времени Олегу и в голову бы не пришло. Это все равно как если бы он где-нибудь в офисе или в аудитории вуза расхвастался: «А я умею читать!» Лесную азбуку тут знали все. Были и свои профессора, читавшие следы, как книгу. До них Олегу еще расти и расти…

Асмуд, идущий впереди, поднял руку жестом предостережения. Олег моментально замер, и Пончик, шагавший следом, впечатался ему в спину.

– Ой!

– Тихо ты!

Асмуд скрылся в кустах, но вскоре показался на тропе и успокоительно поманил:

– Пошли!

Олег, Пончик и помалкивавший Крут вышли на берег неширокого, но полноводного ручья, притока Олкоги. На узком бережку стояло с десяток весинов – все в штанах из оленьей кожи и в кожаных куртках. Через плечо у них висели огромные луки, а на траву были вытащены большие лодки с каркасом из гибкого прута, обшитые берестой. Лодки напомнили Олегу индейские каноэ, да и сами весины, отпустившие длинные черные косы, с налобными повязками, с лицами загорелыми и бесстрастными, сильно смахивали на каких-нибудь апачей или шайенов.

Асмуд обернулся и спросил:

– Ни у кого серебришка не завалялось? А то у меня золото одно в поясе…

– Да есть маленько… – сказал Олег и полез за пазуху. – А сколько надо?

– Три дирхема! Дорого, но… – Асмуд развел руками.

Олег отсчитал три серебряных монетки и протянул хевдингу. Тот передал «серебришко» старшему из весинов. Весин залопотал по-своему, слегка кланяясь и поводя рукою вдоль лодки – берите, мол. Продано! Одноплеменники его одобрительно кивали, как болванчики, в унисон.

– Берем! – скомандовал Асмуд.

Олег ухватился за острую корму лодки, готовясь напрячь мышцы, но руки легко подняли ее – легкую, как пустой ящик. Спустив посудину на воду, экспедиция разместилась на борту. Последним залез Пончик.

– Осторожно! – предупредил его Олег. – Наступай только на прутья, не то днище проломишь!

Зашуганный Пончик, кряхтя, опустился на указанное место. Лодка плавно тронулась. Крут сидел сзади и греб коротким веслом справа, заодно руля, а Асмуд окунал свое на носу слева, стоя на коленях.

Берега поплыли назад, качаясь порой, когда лодка кренилась на перекате.

– Нормально, – оценил Пончик.

– Я рад, что тебе понравилось, – съехидничал Олег.

Иногда «каноэ» плыло над глубокими, черно-зелеными омутами, иногда скребло днищем на отмелых местах. Дважды пришлось нагибаться под стволами, перекинутыми с берега на берег, – то ли мосты, то ли бурелом. В устье ручей рывком раздался вширь и вглубь, и горизонт, зажатый лесом, мигом убежал вдаль, упершись в сосняк на том берегу Олкоги.

– Самое то! – сказал Асмуд довольно. – Пороги Пчевские, считай, пройдены. Дальше чистая вода!

– Чистая-то она чистая… – протянул Крут. – Да как бы Вадим очередную пакость нам не устроил…

– Ты веришь, что ярл продался свеям? – нахмурился Асмуд.

– А как тогда те прошли Южными воротами? – парировал Крут. – Мои ребята бились там и рассказывали одно – Вадимова гридь мечей на свеев не поднимала.

Асмуд засопел.

– Я однажды подслушал, – молвил Олег неуверенно, – как Вадим с попом ромейским беседовал. Тот ему предлагал помощь императора, чтобы конунга скинуть, а Вадим был против, сказал, что лучше со свеями сговорится или с датчанами! Чуете?

– Ага… – тяжело обронил Асмуд, подумал и решил: – Что ж, будем беречься!

И с силою заработал веслом, выгребая против течения. Крут молча помогал хевдингу.

– Скажи, Асмуд, – решился вдруг Олег, – а почему ты меня выбрал в поход?

Широкие плечи Асмуда передернулись.

– А просто… – буркнул хевдинг. – Ты ж Вещий! Вот и будешь нам… того… возвещать! Кстати, а про Вадима ты ничего не ведаешь?

– Ведаю, – усмехнулся Олег. – Через пару лет ярл восстание подымет… против Рюрика!

– Ага! – довольно воскликнул Асмуд. – Значит, нам удача светит.

– А то! – бодро откликнулся Крут.

Удача выпала за следующим поворотом – у бережка, причаленные за деревья, стояли в ряд пять арабских посудин, нареченных завами. Товары из Хорезма или Халифата грузили на большие шебеки или сафины, переправляли к хазарам, а там, в дельте Итиля, перегружали на мелкие фелюги и завы, группируя караваны и одолевая зловредные реки да волоки.

Арабы, оставив завы, сошли на берег для молитвы. Повернувшись в сторону Мекки, они отбивали поклоны. Олег только головой покачал: вокруг сосны с березками, елки, скалы, перезвон холодных ручьев, а надо всеми этими красотами Севера звучит заунывная формула Юга. «Ла илаха илля ллаху, – возносились голоса арабов, – уа Мухаммадун расулу-л-лахи!» Закроешь глаза и видишь знойное небо, выбеленное солнцем, сонных верблюдов в тени пальм и минареты, схожие с ракетами…

Асмуд хевдинг притормозил, уперевшись в борт зава, крутобокого, с высоко задранными кормой и носом, и прокричал приветствие:

– Ас-саляму алейкум!

Свесившись с палубы, ему радостно ответил капитан-нахаза:

– Ва алейкум ас-салям! Ва рахмату-ллахи ва баракатуху!

– И вам мир и милость Аллаха и благословение его, – меланхолично перевел Крут и добавил: – Аллах – это бог ихний.

– А откуда Асмуд арабский знает? – полюбопытствовал Пончик.

– О! Где нашего хевдинга только не носило! Мы, когда на Севилью ходили, потеряли хевдинга – там, в Кордове. Думали, сгинул. Как же! Вернулся лет через пять, живой и здоровый, загорелый дочерна… Ага, сговариваются!