Закон десанта – смерть врагам! - [48]

Кольцов очнулся в восемь утра — часы на руке призывно пискнули. Рассветный полумрак сочился из расщелины. За стенами пещеры привычно дуло, накрапывал дождик — задумчиво и мягко шуршал по камням. Валюша разоспалась — пушкой не поднять. Вадим снял с себя ее руку, затем ногу и отправился ползком к выходу.

Выбравшись из-за куцего деревца, он обнаружил крайне далекую от идиллии картину. Определенно не страна Аркадия пастушьей безмятежности. Небо, затянутое тучами, дождик. Золотых куполов на горизонте не видно — со всех сторон равнодушно взирает тайга: черная, одетая в хвойные меха. Шевелились кусты на каменистом обрыве — дул порывистый ветерок. В пересохшем русле беспорядочно громоздились камни — от валунов до впрессованного в сохнувший ил галечника. В стороне от канализационного стока, на том берегу, — глинистый откос, размытый дождями. Кустарник на обрыве выпустил корни — с очередной осыпью сползет вниз, а если и не сползет, то застрянет на откосе, выпустив «растяжки».

Дрогнула ветка: белка, махнув хвостом, пробежала по стволу. Кто тут может обитать, кроме этой белки? Птицы, змеи, бурундуки? Вряд ли в огороженной зоне имеется живность покрупнее — откуда ей тут взяться? Не заповедник.

Он вернулся в пещеру. Валюша сидела на лапнике в позе турецкого гражданина и чесала спутанные волосы. Она монотонно раскачивалась и, похоже, занималась мысленным составлением некролога. Вадим подполз поближе, лег на бок и с интересом уставился на ее мордашку. Девчонка была симпатичной и забавной даже в своем нынешнем полусонном, полуобморочном состоянии.

— Я спать хочу, — не очень уверенно заявила Валюша.

— А кто не давал?

— Я спать хочу, — тупо повторила девочка. — Я есть хочу, пить хочу, я писать хочу, я домой… — в глазах проплыло что-то осмысленное, — нет, домой я не хочу. У меня нет дома. Я согреться хочу. Но больше всего я хочу есть.

— Понятно, — кивнул Вадим, — мне тоже кушать хочется. Смотри фокус, — он перевернулся на спину, забрался в самый дальний карман своей потертой куртки и достал что-то сплющенное, слипшееся, с инструкцией на ломаном русском: «Обертку вскрыть, орешки съесть». — Держи, Валюша, и скажи спасибо той белке, что принесла. По-тихому сжуй, чтобы я не догадался.

Еще вчера, за минуту до побега с ротонды, он вломился в свою «спальню», выдернул сумку из-под кровати и вместо того чтобы взять курево, выхватил этот пакетик (сдачи не было в привокзальном буфете). Что-то неосознанное толкнуло. Пусть странная, но еда. А курево лежало на самом дне, он не стал тратить секунды — выберемся, брошу, решил Вадим. А не выберемся — зачем оно вообще нужно?

— Какой ты по-о-одлый… — зажмурившись, простонала Валюша. Распахнула глаза, выхватила пакетик с арахисом, вцепилась зубами, разрывая обертку. Вадим отвернулся. Продолжал говорить, обращаясь к заросшему плесенью своду:

— Другой еды нет, подруга. И перспектив никаких. Проживем этот день, не найдем жратвы — сдадимся на милость победителей. Бежать все равно некуда; по моим прикидкам, площадь этого «заказника» километров шесть максимум, — грубо говоря, квадрат со сторонами два-три километра. Или меньше. Можно поиграть в кошки-мышки — но быстро наиграемся, ты сама не глупенькая, понимаешь.

— Послушай, Кольцов, — оживая на глазах, прочавкала Валюша, — а я бы охотно прожила с тобой долго и счастливо. Зачем нам…

— Не знаю, как насчет счастья, но умрем мы с тобой в один день, — вздохнул Вадим. — Я даже догадываюсь, в какой. А чтобы этого не случилось, слушайся меня беспрекословно. Для начала найдем сухое теплое помещение. Желательно с двумя выходами. Затем начнем портить отношения с местными…

Конкретизировать не пришлось. «Веди меня, о, мой Сусанин», — покорилась судьбе Валюша, и Вадим увел ее со стоянки первобытного человека. Плутать по лесу в светлое время суток было равносильно детоубийству. Он собирался повторно воспользоваться канализацией. Люди с автоматами в руках не объявились. Беглецы перелезли каменную гряду, вскарабкались, буксуя, на откос и спустились к желобу. Вернулось вчерашнее чувство незащищенности. И полная неясность, претендующая на роль жупела… Мертвую Рухляду унесли — слава Богу, не полные сволочи. Или для отчетности?.. До вчерашнего отворота к ветке на ротонду они двигались недолго — минут пятнадцать. «По лесу за десять дошли бы», — подумал Вадим, высвечивая дорогу фонарем. До очередного поворота карабкались минут пять. Ответвление состояло из нескольких параллельных трубопроводов, перегороженных решеткой. Непонятная какая-то система. Стоило ли рисковать? Чем больше премудростей наворочено, тем больше шансов встретить на обратном конце парней с автоматами. Вадим упрямо карабкался дальше. Метров сто вообще никаких отгибов не было — ровная труба с ржавой «живописью». Затем он нашел то, что хотел: обросший столетними экскрементами канал нормальных человеческих размеров.

— Час от часу не легче, — меланхолично комментировала Валюша. — Предлагаешь повторить подвиг «солитера»?

— Ползи за мной, не болтай, — буркнул Кольцов. — Потом болтать будем, вся жизнь впереди…

Бетонная шахта, напичканная трубами, привела к разбитому колодцу. Такое ощущение, будто рванул кумулятивный заряд: окрестности выхода засыпаны цементной крошкой. Люк отсутствовал, створ наполовину обрушен, обломки кирпичей — так и норовили исцарапать ладони. Лестница, вмурованная в кладку, представляла собой готовую ловушку. Девчонку она могла бы выдержать, но не Вадима. Без серьезных усилий он вытащил ее вместе со штырями, обвалив пару кирпичей с бесполезными нашлепками раствора. Уронил на пол. Долез до верхней перекладины, далее карабкался по кирпичам, выбирая устойчивые места. У поверхности подвернулась уцелевшая скоба, подтянулся.