Закон десанта – смерть врагам! - [46]

— И сколько нам таких ночей трудных? — кисло поинтересовалась Валюша.

— Немного, — успокоил ее Вадим, — думаю, не позднее чем завтра нас поймают.

Это известие Валюшу немного успокоило. В последующий час она ворчала не больше обычного. Около двух часов ночи стал накрапывать дождик. Груженые охапками мягкой хвои, они временно укрылись в узкой вымоине под тяжелой глыбой, а когда дождик стих и Вадим успешно выполнил задачу «квартирьера», переселились в неприметную для посторонних глаз полость в скалах — с низким сводом, относительно сухую. Выбравшись наружу и раздвинув ветви куцего деревца (из породы тех, что растут на камнях), можно было увидеть канализационный сток — как раз напротив. Трудно не заметить абсолютно черное пятно на фоне серой природы.

— В дыру не полезем, — бормотал Вадим, разбрасывая лапник по холодному камню, — там холодина зверская, я тебя потом не вылечу. Да и силы откуда? Сама подумай, как мы поползем в таком состоянии? И куда мы приползем?

— Да кто бы спорил, Кольцов, — бормотала Валюша, зарываясь в лапник. — Ты меня отсюда и стальным тросом не вытянешь. Эх, костерок бы сейчас развести. Большой, жаркий… Как насчет костерка, Кольцов? — она опять завозилась, вместе с обмятыми ветками поползла к Вадиму, прижалась. — Не могу как холодно… Слушай, Кольцов, покури, а? Может, теплее станет?

Он спохватился — точно, давно он этим делом не занимался. Но чтобы выудить из куртки сигареты, пришлось отодвинуться от Валюши. Изловчился кое-как, осветил Борькиным фонарем содержимое пачки — негусто, четыре сигареты осталось. Половина — сломана. Ладно, как-нибудь. Положив зажженный фонарь на камень, он прикурил. Затянулся с удовольствием. Освещенное от двух источников, его лицо, видимо, было неповторимо. Валюша ахнула.

— Ты неподражаем, Кольцов… Ну и рожа. Весь исцарапан. Еще и воняешь…

— А сама не воняешь? — беззлобно огрызнулся он. — По одной канализации ползли, не по разным.

— Давай я кровь тебе вытру, — она завозилась, подвигаясь к Вадиму, — у меня кофточка чистая, могу кусочек оторвать…

— Не надо. Мне не больно. Кровь подсохла, не береди раны, только хуже будет.

— Как хочешь, Кольцов, — вздохнула Валюша.

— Слушай, — разозлился он, — а почему ты меня все «Кольцов» да «Кольцов»? Ты всегда к взрослым по фамилии обращаешься?

— Ну, не знаю, — растерялась девочка, — а как мне к тебе обращаться? По имени? Ты старше меня на целую жизнь. По имени-отчеству? — воспитание не позволяет. Дядя Вадим? — да ну тебя на фиг… Будь Кольцовым, жалко, что ли?

— Да ради бога, мне-то что, — он отбросил окурок, потянулся к фонарю и, прежде чем его выключить, поводил лучом по разводам плесени на губчатом потолке. Не самый удачный дизайн для спальни. Склеп напоминает. Он сдвинул полозок на цилиндре фонарика. Как говорится, «off». Экономить надо.

Темень обступила — густая, как кисель. Завывал ветер за толщей стен, размеренно дышало скрюченное живое существо, пытаясь получить от него тепло. Вадим уже решил, что девочка спит — слишком долго молчала. Потянулся за пачкой, тут Валюша шевельнулась.

— Не дергайся, Кольцов, я начинаю согреваться. Диван какой-то, правда, неудобный.

— Для гостей, — неуклюже пошутил Вадим, — чтобы быстрее уходили.

Опять помолчали. Он лежал неподвижно — пусть уснет. А потом и покурить можно. Спать Кольцов не хотел, слишком взбудоражен был. Ситуация в этот вечер менялась кардинально, сцены и их участники мелькали в глазах, как дульные вспышки.

— Ты ловкий парень, Кольцов, — прошептала Валюша, — у тебя все получается… Вон Макс с Ураловым тоже ловкие и не дураки, как некоторые, а все равно не такие, как ты. Ты не супермен, нет?

«Она еще парней с разбитыми челюстями не видела», — уныло подумал Вадим.

— Я в десанте служу, — скромно напомнил он, — Там убивать учат — всевозможными способами. И решения принимать. И самому при этом без головы не остаться.

— Нам легче, — подумав, сообщила Валюша, — у нас преимущество: им нельзя нас убивать, а нам их можно. Это здорово.

— Это прекрасно, — огрызнулся Вадим. — И вообще тут славно. Развеялись, кости размяли. И товарищи у нас отличные… только улыбаться уже устали.

Валюша помолчала. Потом осторожно поинтересовалась:

— Ты издеваешься?

— Именно, — признался он. — Убивать людей, Валюша, не самое достойное занятие для вменяемых мужчин. А убивать соотечественников — совсем западло, пусть они и злодеи. Им нельзя нас убивать — тогда почему мы умираем? Почему погибла Рухляда? Почему погиб Антон Гароцкий? Кому легче оттого, что нельзя их было убивать?

Он осекся, мысленно обругав себя за болтливость. Девчонка не знает о гибели Гароцкого — кто бы ей доложил о подробностях бандитской облавы? Она застыла, перестав дышать. Вадим обнял девочку — хоть слабое, а утешение.

— Господи… — она тяжело вздохнула, совсем как взрослая, и у него сердце защемило от тоски.

— А другие, Кольцов? Как ты думаешь, кто из них спасся? Уралов? Макс? Они ведь тоже прыткие. Правда, Макса его брюнетка-трахолюбка тормозит, но она вроде не толстая. Знаешь, как она оттолкнула меня, когда я прыгала к тебе! Хотела первой спрыгнуть. Я думала, об камни размажусь…