Закон Большинства - [3]

— Ноль процентов.

Что ж, как всегда. Тот, кто обладает властью, самому себе априори присваивает неприкосновенность.

— Процент совпадения реакций, в мечтах о счастье, у опрашиваемых и дознавателей?

— Шестьдесят.

И тут результат стабильный. Те же шестьдесят процентов, что и в прошлый раз, и в позапрошлый, и сорок веков назад. Отклонения ничтожны. Скучно.

Когда-то фараон мечтал захватить мир, а раб, трудящийся на строительстве пирамиды — заполучить похлебку погуще. Оба стремились к победе. И ничего с тех пор не изменилось. И еще сорок веков — не изменится.

Мы — стражи. Я — один из многих, Охраняющих Миры. Уже который цикл мы здесь.

За это время на Земле прошло несчетное число столетий, а я — четвертый на своем посту. Два цикла осталось продержаться до долгожданной смены.

В речи, которую мы преподносим дознавателям, из века в век меняется лишь несколько слов. Когда-то мы представлялись всемогущими богами, сейчас — инопланетным разумом. Пророчащим человечеству то же, что и тысячелетия назад — вселенскую катастрофу.

К чему менять то, что работает? Перед лицом такой угрозы самый косный и ленивый объект заставит себя думать. И каждый раз они начинают с того, что принимаются перечислять одни и те же ценности.

Принятые в обществе. Навязанные. Не свои.

Босоногое детство, любовь, страсть. Карьера, потомки… Я могу с точностью до секунд назвать время, за которое средняя особь добирается-таки до своих истинных желаний. А также, к какому моменту до них добирается дознаватель.

Над дознавателями ничто не довлеет — но, тем не менее, вопрос о счастье они себе задают. Каждый. Неизменно. Испытав сначала раздражение — соображай быстрее, кролик, Земля в опасности! — потом — злость, а потом, в последние секунды, почти крича: «Ну, почему спросили тебя?! Вот, я бы, я бы!..» И это — естественно, ведь они полагают себя выше.

Согласно Закону Большинства, проверку следует вести по двум векторам. Первая категория — те объекты, что согласны считать себя усредненным большинством. Вторая — те, кто никогда, в отношении собственной личности, с этим определением не согласятся.

На мой взгляд, слишком мудрено. Опрос единственной категории значительно упростил бы процедуру, а реакции дознавателей — доказано веками — лишь немногим разнообразнее, чем у опрашиваемых… Но порядок есть порядок. Не в нашей власти его менять.

Он неизменен так же, как неизменны люди.

Когда-то объекты с упоением следили за гладиаторскими боями. Грезили крестовыми походами. Горели в пожарах войн и революций… Но всегда, на протяжении веков, в каждом из землян теплилось желание побеждать. Кричать «Ура!» и плакать от счастья.

Людям обидно быть серым большинством. Каждому хочется быть лучше. И если пустить их желания на самотек — неизвестно, каких высот достигнет человечество.

На заре времен мы действовали излишне радикально. Давили внешнюю угрозу в зародыше — уничтожив таким образом многое, о чем впоследствии пожалели. Никому из нас не дано знать, что будет завтра. Который из миров — чьи недра, местоположение, формы жизни — могут оказаться востребованными.

И мы освоили новый путь. Мы идем к цели медленно, но верно. Сколько цивилизаций — столько способов направить развитие в нужное русло.

Коль уж здесь, на Земле, суть объектов неизменна, и нынешний клерк хочет побеждать не меньше, чем средневековый крестьянин — менять следует направление желаний.

Пусть объекты побеждают в придуманных мирах. Пусть гоняют в виртуале нарисованных воинов.

Человеческая цивилизация не захлебнется в крови. Не уничтожит свою планету и не потянется завоевывать другие…

Людям не до истинных свершений. С каждой новой игрой они все дальше уходят от реальности. Следуют тем путем, что назначили мы.

Они счастливы, поступая так — а значит, мы, стражи, спокойны.