Заколка от Шанель - [40]

Осторожно усадив меня на край ванны, Федор Антонович вдруг глубоко вдохнул и припал губами к моему искривленному судорогой рту. И начал что было мочи нагнетать в меня воздух, как если бы надувал резиновый матрац. Не готовая к такому повороту событий, я изловчилась и укусила следователя за губу, крикнув при этом:

– Пусти, дурак несчастный!

И стукнула его кулаком по спине. Тут же с шумом распахнулась дверь сантехнического помещения и на пороге, обнажив табельное оружие, вырос участковый Свиридов. Постояв так секунд пять и неправильно истолковав происходящее, он смущенно крякнул, пробормотал: «Закрываться надо!» – и скрылся за дверью. Я, высвободившись из объятий Федора Антоновича, как ни в чем ни бывало высморкалась в раковину, показала ему язык, вытерла полотенцем руки и покинула ванную комнату, оставив своего спасателя в задумчивом одиночестве осмысливать происшедшее.

Но долго задерживаться в помещении ванной сыскарь не стал, а, деловито потирая руки, минут через пять показался на пороге гостиной.

– Так где, говорите, вы прятались? – официальным тоном обратился он ко мне, как будто не мои сопли все еще блестели на лацканах его костюма.

Я тоже сделала вид, что между нами ничего не было, и сухо ответила:

– Сначала под диваном, потом в камине.

И тут же увидела, как вытянулось лицо у старшей по подъезду. Она нахохлилась, засопела, как паровоз, и гипнотизирующим взглядом, от которого у кого-нибудь более чувствительного и слабонервного встали бы на загривке волосы, уставилась на меня. Ха, видала я таких! И нечего меня страшными глазами запугивать. Независимой походкой я направилась к дивану и, грациозно опустившись на четвереньки, забралась под низкую мебель. И уже оттуда посмотрела на могучие ноги госпожи Золотаревой.

– Ноги те же, только в день убийства они были не в тапках, а в разношенных туфлях фирмы «Саламандер», – вынесла я компетентное заключение.

– Может, эта пигалица мне прикажет переобуться? – вскинулась тетка.

– Надо будет, и переобуетесь! – сказал как отрезал следователь Козелок.

Честно говоря, я понемногу начинала его уважать. Не такой уж он и тюфяк, как кажется на первый взгляд. Просто он основательный и неторопливый, как всякий флегматик. Интересно, какими словами он ругается в экстремальной обстановке? Во мне снова проснулся исследовательский интерес психолога, и я решила, что все-таки стоит написать диссертацию. Ученая степень еще никому не помешала. Даже сыщик – кандидат психологических наук будет выглядеть намного солиднее, чем просто так себе сыщик, без ученой степени.

– Гражданка Абрикосова, вы что там, заснули? – вывел меня из задумчивости высокий голос юного флегматика.

– Что такое? – с некоторым опозданием отреагировала я, выглядывая из своего укрытия.

– В камин полезете, или ограничимся диваном?

Что значит «ограничимся диваном»? Вот уж дудки! И в камин полезу, и через дымоход на крышу попаду, и Будьте Любезны к стенке прижму. Пусть нам расскажет, в чьем мусоре фотки народного артиста выудил. Я выбралась из-под дивана, отряхнулась от пыли и направилась к камину, по пути рассказывая:

– Я, значит, под диваном задержалась и потому не успела покинуть помещение вместе со всеми. А потом вылезла и немножко посидела вот тут вот, в уголочке, дух перевела. – И, отвечая на вопросительный взгляд майора Свиридова, охотно пояснила: – Долго в позе неудобной была, надо же было немного передохнуть. Я бы еще чуточку посидела, да и обратно так же, как и пришла, черным ходом ушла, только слышу – ключ в замке заворочался. Я сначала хотела залезть опять под диван, да испугалась, что раздавят. И потому бросилась к камину и, упершись в стенки руками и ногами, затаилась. Дверь открылась, и в квартире послышались шаги, и голос вот этой самой женщины, – я указала на притихшую Зою Игнатьевну Золотареву, – голос этой женщины стал бормотать какие-то заклинания и гнать духов черных гор...

– Врет она все! – сорвалась с места и кинулась на меня старшая по подъезду. – И никаких не черных гор, а белой долины... Мне госпожа Сусанна сказала, что если я перечислю на счет их общества добровольные пожертвования в размере пяти тысяч евро, а потом соберу все фотографии Ахмеда Мансуровича и спалю их без остатка, он перестанет прилетать ко мне с духами белой долины и оставит меня наконец-то в покое. Так вот, когда я в тот роковой день вошла в квартиру и увидела Сеню мертвым, сразу и подумала, что у меня есть редкий шанс сжечь все фотографии танцора одним махом. Ну, я до вашего приезда и подсуетилась. Карточки собрала, снесла на пустырь за гаражами и запалила. Да только потом, когда вы уже уехали, слышу – снова бесятся в квартире покойника духи белой долины, чтоб им пусто было. Топают, как слоны, и скачут, как обезьяны. Каюсь, был у меня запасной ключ, вот и пошла я укрощать их святой водой. В камин, конечно, побрызгала, это первое дело. Там, в камине, вся нечисть обычно и прячется. Госпожа Сусанна, верно я говорю?

Золотарева вопросительно посмотрела на свою приятельницу и, не дождавшись ответа, схватилась за сердце.

– Ой, не могу, нервы прямо лопаются. Пойду себе капелек накапаю! – выпалила она.