Заколдованный спектакль - [11]

Шрифт
Интервал

Мы прижались к стенкам церкви. Не рискуя выйти из «мертвого» пространства, партизаны поднимали винтовки вертикально и стреляли вверх. Пули задевали карнизы, и битый кирпич падал нам на головы.

Тогда от стены отделился какой-то парень с чугунным котелком вместо каски на голове и, не пригибаясь, с колена стал посылать на колокольню пулю за пулей. На короткую минуту пулемет умолк, но потом опять застрочил, и перед парнем, в пяти-семи шагах от него, частыми вспышками задымилась пыль.

— Прижмись!.. Прижмись!.. — кричали от стенки.

— Артемка, прижмись!.. — закричал и я, узнав под чугунным котелком своего друга.

Еще трое отбежали от стены, растянулись на булыжниках и принялись стрелять по колокольне.

И вдруг из переулка показались белые. Полураздетые, кто без сапог, кто в ночной рубашке, они шли сомкнутым строем, со штыками наперевес, с бледными лицами и в предрассветном сумраке казались воскресшими мертвецами.

Мы окаменели. Опять загрохотал пулемет. Но теперь из него бил не враг, а сам товарищ Дукачев. Несколько человек у белых упало, строй искривился, начал ломаться. Толстый офицер, шедший сбоку, сделал яростное лицо и истошным голосом провизжал:

— Сомкни-ись!..

Строй сомкнулся, выпрямился, и колонна, не ускоряя шаг, не делая ни одного выстрела, двинулась прямо на нас.

Это было нестерпимо страшно. Хотелось закричать и стремглав броситься бежать. И кто знает, не началась ли бы паника, если б из другой улицы не показался командир. Был он в распахнутой тужурке, с наганом в руке и тоже страшный.

— Бе-ей их!.. — закричал командир сиплым, незнакомым мне голосом.

На белых бросились с двух сторон; от церкви — мы, а с улицы — шахтеры, подоспевшие с командиром. Я помню только начало схватки: раздробленная пальба, вскинутые приклады, перекошенные лица, хряск, стон, сцепившиеся в пыли тела… Да помню еще тишину, которая наступила, когда все было кончено.

Артемка принимает решение

В Щербиновке нам оставаться было нельзя: после такого дела нас быстро обнаружили бы. Путая следы, кто пешком, кто на арбах, мы разбрелись в разные стороны, а неделю спустя, потные, запыленные, заросшие, опять собрались вместе. И даже не сразу в Припекине, а сначала в лесу, за поселком.

Из Щербиновки мы вывезли тридцать шесть винтовок, много гранат и два пулемета. Но что мы еще вывезли из Щербиновки, наверно не вывез бы ни один партизанский отряд. В поселке было театральное помещение, вроде сарая, где играли заезжие актеры, со сценой, с занавесом, с декорацией, даже с суфлерской будкой. Увидя все это, Артемка побежал к командиру:

— Дмитрий Дмитриевич, да неужто бросить все это добро?

И добился того, что командир велел занавес снять и постелить на арбе под ранеными. А картонную декорацию Артемка уже своей волей разрезал на куски и уложил в другой арбе.

Пока мы сидели в лесу, в Припекине побывали белые. Не найдя тут нас, они переночевали и ушли. Через два дня мы как ни в чем не бывало опять расположились в поселке.

Теперь уже спектакль готовился по всем правилам: повесили занавес, из кусков картона соорудили «комнату»; даже мебель появилась в виде трех кресел и дивана, пожертвованных нам командиром из своего кабинета.

Но вот беда: разбрелась часть исполнителей. Сережа Потоцкий ходил с костылем; Таня не отрывалась от раненых; кое-кто из поселковых ребят, испугавшись белых, убежал на соседние рудники. Артемка рыскал по поселку и уговаривал местных девушек вступить в драмкружок. Он взывал к их сознательности и обещал славу. Не меньшую энергию развивал и Ванюшка Брындин. А Труба даже наливал Сереже в миску двойные порции, лишь бы тот скорее поправлялся. Через короткое время спектакль был опять готов. На этот раз даже афиши расклеили по поселку. Правда, писал их Артемка на старых газетах; правда и то, что через час их уже содрали со стен на цигарки наши люди. Но все-таки афиши были.

А спектакль опять не состоялся. Как заворожил его кто!

Вот как получилось.

Вернувшись в Припекино, я опять принялся за свое дело. Ходил я теперь не в Щербиновку, которая оставалась ничьей, а в Крепточевку, маленький городишко, занятый каким-то сводным отрядом из казаков и десятка то ли дроздовцев, то ли алексеевцев — короче, белых офицеров. Стояла она на пути Красной Армии и была у нас как бельмо на глазу. Нам до зарезу надо было знать не только количество штыков, сосредоточенных там, но и планы врага. А что я мог знать об этих планах! «Языка» нам достать не удавалось, а тех сведений, что я добывал, было недостаточно. Докладывая командиру, я видел, как темнело его лицо, и беспомощно умолкал.

— Ну хорошо, — сказал однажды командир, сдерживаясь, чтоб не повысить голоса, — ты насчитал четыре «кольта». Так этих пулеметов они и не маскируют. А где укрытые? Ты знаешь, сколько беды принес нам с колокольни «максим», пока не захватил его Дукачев?

— Знаю, — отвечал я угрюмо. — А что ж я мог сделать?

Тут в разговор вмешался Дукачев:

— Ничего он больше и не узнает, если будет только ходить да присматриваться. Надо своих людей иметь там, прямо у них в середке.

— В этом все и дело, — согласился командир.

Вечером я сидел на сцене в пыльном кресле с золочеными ножками и жаловался Артемке на свою неудачливость. Артемка сидел напротив, тоже в кресле. Чуть в стороне, на диване, подогнув ноги к самому подбородку, лежал Труба и мирно сопел. С трех сторон нас окружала декорация, изображавшая комнату с цветными обоями, занавес был опущен, на ящике потрескивал фитилек в блюдце с постным маслом. Честное слово, здесь было так же уютно, как и в настоящей комнате. Но я был удручен разговором с командиром и ничего не замечал.


Еще от автора Иван Дмитриевич Василенко
Артёмка

"…Цирк был круглый, деревянный, большой. Оттого, что на всей площади, кроме него, не было других построек, он казался важным. На стенах, около входа, висели афиши, а на афишах боролись полуголые люди со вздувшимися мускулами, стояли на задних ногах лошади, кувыркался рыжий человек в пестром капоте. Ворота цирка оказались раскрытыми, и Артемка вошел в помещение, где стояли буфетные столики с досками под мрамор. Малиновая бархатная портьера прикрывала вход куда-то дальше. Артемка постоял, прислушался. Никого. Даже окошечко кассы задвинуто.


Солнечные часы

В книге «Солнечные часы» собраны лучшие произведения, написанные Иваном Дмитриевичем Василенко в годы Великой Отечественной войны. Они о ребятах, маленьких гражданах своей страны, которые в трудное для нее время стремятся принять самое активное участие в делах взрослых, в их борьбе с фашистами.Состав:1. Зеленый сундучок2. План жизни3. Солнечные часы4. Приказ командира5. Полотенце6. Гераськина ошибка7. Сад.


Жизнь и приключения Заморыша

В этой книге издаются все пять повестей, объединенные одним героем — Митей Мимоходенко — и общим названием «Жизнь и приключения Заморыша». Митя был свидетелем и участником интереснейших событий, происходивших на юге России в начале XX века. Столкнувшись с рабочими, с революционным движением, Митя Мимоходенко перестает быть Заморышем: он становится активным борцом за народное счастье, из мальчика «на побегушках» в базарном трактире вырастает в активного революционера.


Артемка в цирке

Вторая повесть широко известного цикла из пяти повестей об Артемке, который прошел путь от бездомного мальчика до бойца Красной Армии.


Мостик

Рассказ Ивана Василенко «Мостик» был опубликован в журнале «Мурзилка» № 8–9 в 1946 году.


Волшебная шкатулка

Первая повесть широко известного цикла из пяти повестей об Артемке, который прошел путь от бездомного мальчика до бойца Красной Армии.


Рекомендуем почитать

У самых брянских лесов

Документальная повесть о жизни семьи лесника в дореволюционной России.Издание второеЗа плечами у Григория Федоровича Кругликова, старого рабочего, долгая трудовая жизнь. Немало ему пришлось на своем веку и поработать, и повоевать. В этой книге он рассказывает о дружной и работящей семье лесника, в которой прошло его далекое детство.


Фламинго, которая мечтала стать балериной

Наконец-то фламинго Фифи и её семья отправляются в путешествие! Но вот беда: по пути в голубую лагуну птичка потерялась и поранила крылышко. Что же ей теперь делать? К счастью, фламинго познакомилась с юной балериной Дарси. Оказывается, танцевать балет очень не просто, а тренировки делают балерин по-настоящему сильными. Может быть, усердные занятия балетом помогут Фифи укрепить крылышко и она вернётся к семье? Получится ли у фламинго отыскать родных? А главное, исполнит ли Фифи свою мечту стать настоящей балериной?


Что комната говорит

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.



Маленький Диккенс

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тарантул

Третья книга трилогии «Тарантул».Осенью 1943 года началось общее наступление Красной Армии на всем протяжении советско-германского фронта. Фашисты терпели поражение за поражением и чувствовали, что Ленинград окреп и готовится к решающему сражению. Информация о скором приезде в осажденный город опасного шпиона Тарантула потребовала от советской контрразведки разработки серьезной и рискованной операции, участниками которой стали ребята, знакомые читателям по первым двум повестям трилогии – «Зеленые цепочки» и «Тайная схватка».Для среднего школьного возраста.


Исторические повести

Книгу составили известные исторические повести о преобразовательной деятельности царя Петра Первого и о жизни великого русского полководца А. В. Суворова.


Зимний дуб

Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.


А зори здесь тихие… Повесть

Лирическая повесть о героизме советских девушек на фронте время Великой Отечественной воины. Художник Пинкисевич Петр Наумович.