Заколдованные сказки - [61]

На следующий день Пене с рассвета готовила большую рыбу, шурша фольгой для запекания, и благодарила озеро за ещё один подаренный им с мужем год. А Хорге сидел у окна с потрёпанным жёлтым листом бумаги и карандашом в сухой подагрической руке. Он думал о том, как много у них с Пене теперь времени и как мало места осталось на листке. В самом низу на узкой полоске он вывел: «Кавий».

Небо смотрит в море

Влажное серое утро прилегло на минутку прямо на макушки кипарисов и не хотело просыпаться. В деревушке день всегда начинался медленно, петухи не суетились, не бегали по курятнику в ожидании рассвета, а сидели на толстых ветках и ждали, пока утро поцелует их в макушки и начнётся. И зачем только в детских сказках из петухов делают каких-то проходимцев, которые кричат чуть свет всякую абракадабру. Никогда ещё Мирта не слышала никаких кукареканий и даже как-то утром специально проснулась до восхода и прислушивалась, думая, что, может, они не кричат, а говорят шёпотом своё "кукареку".

— Какая же ты у меня всё-таки ещё маленькая, — сказала тогда бабушка Лидэ, хохоча над внучкой, и подлила ей в блюдце сливового варенья.

Мирта посмотрела на блюдце и спросила:

— А море такое же тёмное? Для чего оно нужно, это море?

— Море нужно для того, чтобы у неба было большое зеркало и оно могло видеть, какое же оно красивое, когда встаёт солнце. Ты же тоже любишь смотреть в зеркало утром? — бабушка Лидэ помешивала чай мельхиоровой ложечкой и улыбалась.

С тех пор каждое утро, смотря в зеркало, Мирта думала о том, как небо сейчас любуется собой в отражении морской воды и тоже куда-то собирается.

"Ты очень красивое…", — говорило море небу и качало его отражение на волнах. Мирта представляла, как они любуются друг другом и потом вместе пьют чай со сливовым вареньем.

* * *

Мирта проснулась, но решила пока не открывать глаза, чтобы не сразу увидеть новый день, а только догадываться, какой он будет. Она представила улицу, влажную траву и маму, которая уже возвращается домой с маковыми булочками.

"Без четверти шесть ещё, наверное, не наступило, мама не приходила будить, но почему сегодня под веками не темно?" — думала Мирта.

Она открыла глаза и вскочила с кровати. Парчовые шторы были плотно закрыты, но полоска света была уже не под самым окном поперёк половиц и даже не на спинке кровати, а высоко на стене! Было так светло, как бывает на втором уроке, когда уже дочитали букварь и достали счётные палочки. Мирта вышла из комнаты.

— Мама, почему ты меня не разбудила? Мама! Мам! — Мирта бегала босиком по дому и пыталась найти маму. Но в доме было пусто, только тапочки стоптанными задниками выглядывали из-под кровати. Мирта наклонилась, ухватила их пальцами и потянула, чтобы аккуратно поставить в прихожей, но под ними что-то звякнуло и покатилось. Бусинка! И ещё одна! Потом нитка… Это мамин браслет из розового кварца.

"Наверное, за что-то зацепился и порвался", — подумала Мирта.

Она наклонилась и почти засунула голову под кровать — вот одна, и вон там, совсем далеко у стены, ещё виднеется одна, и вот одна ещё катится: иди сюда… Мирта вдруг заметила что-то очень блестящее в углу, в самой густой темноте подкроватья. Как будто какое-то маленькое окошко с ярко-серебристым светом. Очень хотелось посмотреть, что там. Пыль хлопьями танцевала на половицах от дыхания Мирты: мама никогда не могла достать тряпкой до стены. Пришлось ещё немного подвинуться вперёд, оттолкнувшись ступнями, чтобы разглядеть, что там.

В окошке что-то мелькало, и Мирте даже показалось, что кто-то позвал её каким-то струящимся голосом… Или это был шум воды, которая бьётся о камни. Она изо всех сил пыталась заглянуть в маленькое окошко и всё яснее видела что-то очень большое и синее. Вдруг голова закружилась, окошко как будто увеличилось, и Мирта целиком оказалась там, в этом серебристом свете. Она увидела море, солнце, маленьких ярких петушков на ветках и вдруг отчётливо услышала, как один из них крикнул:

— Ку-ка-ре-ку!