Заколдованная усадьба - [112]

На месте пожара уже толпился народ. Прискакала кавалькада всадников, которая так испугала дегтяря. Только это были не кто иные, как славный наш пан Гиргилевич с атаманом, гуменщиком и несколькими парубками на рабочих лошадях, а также почтенный мандатарий со своим штабом - паном Густавом Хохелькой и вооруженным саблей полицейским.

Атаман первым на фольварке увидел огонь в Жвирове и тотчас дал знать об этом эконому. Гиргилевич вскочил как ошпаренный, ибо, надо отдать ему справедливость, он всегда был скор на ногу в подобных случаях. Не раз он несся на пожар за добрых две мили, чтобы тут же зычным голосом начинать командовать спасателями.

Так и теперь он в одну минуту набросил на себя байковую гуню, схватил в руку неизменную нагайку и, добежав до конюшен, вскочил на первую попавшуюся лошадь.

- За мной, вот так-то! - заорал он на протиравших глаза парубков.

И через несколько минут во главе целого отряда уже мчался к Жвирову.

Сначала всем показалось, что горит усадьба, и все стали гадать отчего бы это.

- Может, просто туману напустил покойник! - закричал гуменщик

- Вот так-то! - рявкнул Гиргилевич и пришпорил коня.

- Туману, не туману,- задорно воскликнул атаман,- мы должны быть там, где огонь. Всем сразу покойник головы не свернет.

- Вот так-то! - подтвердил Гиргилевич по-своему и снова пришпорил коня.

На повороте к липовой аллее отряд встретился с мандатарием, который, как только его разбудил часовой, счел нужным собственной чиновной персоной присутствовать на пожаре.

Для пущей, однако, внушительности да и безопасности тоже он прихватил с собой Хохельку и полицейского.

Бедный актуарий, вырванный из объятий Морфея, мертвенно-бледный, в совершенном неглиже, трясся на старой судейской кляче, держась обеими руками за гриву, и так стучал зубами, что лошадь шарахалась.

Полицейский впопыхах натянул мундир на одну руку, а палаш пристегнул с правого бока. Никто из них, однако, не забыл, что в Заколдованной усадьбе, хоть и покинутой, полно разного рода ценных вещей, из которых кое-чем, верно, можно будет и поживиться.

Оба отряда поскакали бок о бок и только в половине липовой аллеи увидели, что усадьба стоит нетронутая.

- Это Костя Булий горит! - закричал атаман.

Мандатарий недовольно поморщился.

- А чтоб его... - буркнул он,- и надо же было мне, дураку, срываться с постели.

- Вперед, вот так-то! - загремел Гиргилевич.

Через несколько минут все гурьбой остановились на месте пожара.

Только несчастный Хохелька не сразу сумел сдержать коня и на несколько шагов опередил своих товарищей; с перепугу он начал орать не своим голосом и, потеряв равновесие, упал с лошади и растянулся во всю длину на земле.

Тем временем Гиргилевич спешился, его примеру последовали остальные. Хата и сарай Кости Булия пылали ярким пламенем. В сарае уже горели стены, на хате со страшным треском догорали стропила кровли. В небо поднималось кровавое зарево, а вокруг одна за другой вспыхивали молнии. И такой страшной, такой странно-торжественной выглядела в эти минуты сама Заколдованная усадьба. На стеклах высоких окон дрожали отблески пожара, серые стены приобрели кроваво-красный оттенок, а грохот и треск валившихся стропил отдавался внутри глухим эхом.

Гиргилевич сначала перекрестился, потом опытным глазом оглядел все вокруг.

- Иисусе, Мария! - крикнул он.- Окна и двери кем-то приперты снаружи.

- Должно быть, внутри кто-то есть,- откликнулся атаман.

- Вот так-то,- подтвердил Гиргилевич, во всех случаях жизни верный своему словцу.

Атаман подскочил к двери и топором, который он с собой захватил, разрубил лыковое перевясло, затем побежал к окну и, попыхтев, отодвинул кол, подпиравший ставню.

И в ту же секунду, освещенная снаружи языками пламени, в окне показалась Ядвига, подобная мадонне в огненном венце.

Единый вопль ужаса вырвался у окружающих, и все протянули к ней руки. Но у девушки уже не было сил выпрыгнуть во двор, она качнулась назад и исчезла в клубах дыма, а за ней, словно рой разъяренных гадюк, в окно со всех сторон заскользили языки пламени.

Толпа, которая за это время еще увеличилась, стояла как вкопанная. Никто не отваживался ворваться внутрь.

Пламя уже пробилось к потолку и лизало стены.

- Нет спасения,- прошептал атаман, заламывая руки.

И тут сзади кто-то громко вскрикнул.

Это Юлиуш, никем не замеченный, прискакал к месту пожара в ту самую минуту, когда в окне, озаренная своим страшным венцом, показалась Ядвига.

Юноша соскочил с лошади и с отчаянным криком бросился без оглядки к горящей хате.

- Барин! - пронесся шепот по толпе.

- Ясновельможный пан! - поправил Гиргилевич.

И, сразу догадавшись о намерении Юлиуша, быстро заступил ему дорогу.

- Уже ни к чему, ясновельможный пан, пропало дело, вот так-то! - закричал он, крепко обхватив его обеими руками.

Но Юлиуш с львинои силой отпихнул его от себя и одним прыжком оказался у окна. Еще мгновенье, и он исчезнет в огне. Но тут кто-то стрелой промчался сквозь пораженную толпу, схватил юношу за воротник и как мяч толкнул его обратно в объятия Гиргилевича.

- Мерзавцы! Держите этого сумасшедшего! - рявкнул вновь прибывший громовым голосом и в мгновение ока исчез в огне.