Заключённый с боевиками ИГИЛ - [37]

Несмотря на то, что в одиночном заключении я наслаждался личным изучением Библии и возможностью петь чудесные гимны веры с глубоким содержанием, иногда в моё сердце и разум прокрадывались моменты печали и жалости к себе. Невзирая на то, что я уже научился преодолевать их, провозглашая, что Господь — мои мир и радость, эти эмоции всё ещё иногда тревожили меня. Однажды днём, когда я позволил жалости к себе овладеть моими мыслями, мои размышления внезапно были прерваны видением, возникшим на стене камеры. Я увидел лица своих троих друзей-эритрейцев: Хайле Найзги, доктора Кифлу Гебремескель и Кидане Уэлдоу. Все они — руководители христианских церквей, с которыми я познакомился несколько лет назад во время поездки в Эритрею, и всё ещё находились в заключении за своё христианское свидетельство и церковную деятельность. Скорее всего, они проводили бесчисленное количество дней запертыми в транспортных контейнерах, где невыносимо жарко днём и холодно ночью. Они страдали в заключении в течение уже двенадцати лет.

Так же мгновенно изображение на стене исчезло, как и появилось, однако послание Господа ко мне осталось ясным: «Почему ты жалуешься? Почему жалеешь себя? Ты пробыл в тюрьме чуть более шести месяцев — а они? А как сейчас твоим братьям из Эритреи?» С этого дня я включил этих трёх дорогих мне заключённых за веру в свои пылкие молитвы, прося Господа пребывать с ними в их страданиях. На протяжении всего моего заключения Господь напоминал мне и других заключённых христиан, мужчин и женщин из Китая, Северной Кореи и Центральной Азии. Когда я молился об огромном облаке свидетелей, этих смелых верующих, мой личный крест, который я ежедневно нёс, становился всё легче и легче.

Вскоре меня снова посетил г-дин Слама, в этот раз он приехал попрощаться. Это была его последняя поездка в Судан, прежде чем он отправился на своё новое место работы, в Австралию. Мы встретились в здании главной прокуратуры. Прямо посреди встречи прокурор покинул кабинет. Г-н Слама быстро встал. Он вытащил из кармана мобильный телефон и сунул его мне в руку. «Вот мой телефон, — прошептал он. — Поговори со своей семьёй». Я лихорадочно начал набирать номер. В течение тридцати секунд я мог слышать голос дочери. Потом быстро окончил разговор, а через несколько секунд вернулся прокурор. Вдруг мне стала понятна эта необычная ситуация: прокурор преднамеренно позволил мне сделать этот телефонный звонок. Это был прекрасный момент благодати посреди всех переживаемых мною ужасов.

* * *

Десятого числа каждого месяца я удручённо отмечал юбилей своего ареста, задаваясь вопросом, когда же моё дело наконец будет передано в суд. «Господи, как долго я здесь пробуду?» Однажды во время сна Господь дал ответ на мой вопрос. В конце жаркого июля мне приснился ещё один сон, в котором я шёл рядом с человеком по длинной дороге, ведущей на крутой холм. Этот человек был новоназначенным сотрудником консульства, который должен был в начале сентября заменить г-на Сламу. Я расспрашивал его о его знании арабского языка. «Боже, неужели Ты пошлёшь мне сотрудника консульства, говорящего по-арабски, который будет лучше понимать, что происходит на судебных заседаниях?» Сон продолжался. Нам на головы стал падать снег. «Почему снег? Боже, неужели Ты говоришь мне, что вместо освобождения в июле, августе или сентябре я буду освобождён только в январе или феврале?»

Всё лето я пробыл в тюрьме. Действовал только один туалет, душ тоже не работал, поэтому, чтобы помыться, мы ополаскивались водой из крана. Однако после дождя вода текла грязно-коричневая. Мы наливали её в ведро, ждали, пока грязь осядет, а затем осторожно сливали отстоявшуюся воду в другую ёмкость. Процесс был кропотливым, но необходимым, и до сих пор из-за воды пока никто не заболел.

Однако однажды я решил почистить ведро, которое стало грязным из-за того, что оно стояло возле унитаза. К сожалению, на моей правой руке, а именно ею я мыл ведро, появились признаки заражения. Вскоре инфекция распространилась по всему телу. Она покрыла всю кожу и привела к раздражению волосяных фолликул на руках и ногах. Всё моё тело ужасно зудело. Я вспомнил Иова, покрытого отвратительными язвами от подошв ног до макушки головы, который скоблил себя черепицей, сидя в пепле (Книга Иова 2:7–8).

3 августа Министерство юстиции начало проверку полицейского участка «Нияба-Мендола». Через своего адвоката правозащитная группа пожаловалась на бесчеловечные условия содержания, и теперь сюда приехал высокопоставленный прокурор, чтобы самому во всём разобраться.

Обходя здание с целью осмотра условий содержания заключённых, он остановился и заглянул через решётку двери в мою камеру.

— Всё в порядке? — поинтересовался он. Наконец-то! У меня появилась возможность похлопотать о своём деле.

— Вообще-то, — сказал я, — здесь не всё в порядке. Я нахожусь здесь уже четыре месяца и всё ещё жду суда.

Прокурор выслушал, а затем, не произнеся ни слова, ушёл. На следующее утро в моей камере появился надзиратель.

— Собирай вещи и — на выход, — приказал он. — Тебя переводят в другую тюрьму.