Заключённый с боевиками ИГИЛ - [26]

«Моя дорогая!

Это всего лишь краткое приветствие из Судана. Хочу, чтобы вы знали, что со мной всё в порядке. Спасибо за ваши два письма, которые я прочитал в присутствии представителя Чешской Республики. У меня всё хорошо, я молюсь за всех вас. Я знаю, что моё дело — в руках Господа. У меня всё хорошо, и я рад, что у вас — также. С нетерпением жду возвращения домой в ближайшее время.

Да благословит вас всех Бог!

Петр».

Следователь сфотографировал для себя корреспонденцию и передал её г-ну Сламе. Сотрудник консульства сложил моё письмо и сунул в портфель.

— Увидимся 8 апреля, — сказал он и ушёл.

* * *

Даже дня-двух в «холодильнике» достаточно, чтобы свести заключённого с ума. Но, к великому удивлению надзирателей, я всё ещё пребывал в здравом уме, даже после нескольких недель одиночного заключения и двух долгих периодов невыносимой простуды. Однажды неожиданно в «холодильнике» появился «Подлый страж». Увидев его, я был глубоко тронут. Ведь это Он вывел меня из львиного логова, как раз в тот момент, когда меня собирались пытать водой. Со слезами на глазах я поблагодарил его за спасение моей жизни. Я тихо продиктовал ему свой адрес электронной почты и пригласил остановиться в моём доме, если он когда-нибудь доберётся до Европы. Он тоже был тронут, и на его глазах появились слёзы.

За последующие недели мы стали близкими друзьями. Всякий раз, когда он дежурил, то приходил ко мне в одиночную камеру и давал мне дополнительную порцию утреннего чая или еды, оставшейся с вечера. Получить, наконец, полную чашку чая было для меня эмоционально очень важно, потому что моя память всё ещё хранила воспоминания о том, как игиловцы давали мне количество чая, едва покрывающее дно моей грязной чашки. Господь напомнил мне стих из Библии, из Евангелия от Марка 9:41: «И кто напоит вас чашею воды во имя Моё, потому что вы Христовы, истинно говорю вам, не потеряет награды своей». Потягивая тёплый напиток, я поблагодарил Господа за его доброту ко мне. Даже в одиночном заключении Он подарил мне дружбу «Подлого стража».

* * *

29 марта, через две с половиной недели после того, как я написал письмо жене, в мою камеру одиночного заключения вошёл один из надзирателей тюрьмы НСРБ.

— О, ты всё здесь вымыл! — произнёс он дружелюбным и благодарным тоном. Я действительно убрал камеру и туалет, чтобы можно было ходить по полу босиком.

— Петр, бери все свои вещи и следуй за мной, — сказал он. «Меня освобождают!»

Я быстро сунул грязную тюремную одежду в полиэтиленовый пакет. «Брать ли с собой одеяло?» Несмотря на то, что мне оно больше не нужно, я решил оставить его на память. В конце концов, это был подарок моего доброго сокамерника и первое напоминание мне о Божьей верности здесь, в тюрьме.

Проходя по коридору, я увидел пастора Хасана и своего переводчика Монима, которые наблюдали за мной через окно в двери соседней камеры. Я впервые узнал об их аресте от своих жестоких соседей по первой камере. Они «допрашивали» меня о моей работе и о цели приезда в Судан и сообщили, что «мои коллеги» также арестованы. Позже я узнал, кто эти «коллеги». Однажды через окно своей камеры я увидел, как пастора Хасана вели по коридору на допрос, и сразу же начал молиться за него.

Теперь, увидев через окно в двери лица Хасана и Монима, я подумал о том, увижу ли я их снова, и молча попросил Бога ободрить, укрепить и защитить моих суданских братьев, надеясь, что и они тоже скоро будут освобождены.

Меня отвели вниз по лестнице в кладовую, где мне вернули мой багаж. Я открыл его и, к своему удивлению, обнаружил там все лекарства, присланные моей семьёй. Персонал тюрьмы всё это время прятал их там, даже лекарство от анемии, в котором я так отчаянно нуждался. Я также нашёл в чемодане туалетную бумагу, дезодорант и одеколон, которые при каждом посещении приносил г-н Слама. Я впервые увидел всё это, и содержимое чемодана было желанным зрелищем.

Четыре месяца я провёл без полотенца, шампуня и даже бритвы. Только карболовое мыло и несколько маленьких бутылочек воды сохраняли мою кожу в чистоте. Когда надзиратель вышел, я снял грязные штаны и футболку, положил их в чемодан и надел чистую одежду — одежду, которую я не видел и не ощущал на своём теле почти четыре месяца. Я воспользовался дезодорантом и одеколоном, улыбаясь при мысли о том, что снова увижу Ванду.

— Следуй за мной, — приказал надзиратель, разрешив мне взять с собой чемодан. Я вздохнул с облегчением при мысли о своём скором освобождении. «Наконец-то!» Даже не надев на меня наручники, он вывел меня на улицу к микроавтобусу, который, как я надеялся, отвезёт меня в аэропорт. Был 9 час вечера, и я знал, что самолёт «Турецких авиалиний» вылетает из Хартума около первого часа ночи. Через несколько часов я снова стану свободным человеком. «Наконец я возвращаюсь домой!»

Я выглянул в окно и увидел, как в аэропорту взлетают и приземляются самолёты. Когда наш микроавтобус приблизился к повороту налево, ведущему к терминалу, водитель почему-то не притормозил. В смущении я уставился на него, но его глаза были устремлены вперёд, на дорогу. «Что происходит?!»