Заклятые пирамиды - [34]

Среди цвета местного общества наиболее просвещенными личностями выглядели выпускники Академии, но разговоры с приехавшими из Аленды коллегами они сводили к одному и тому же. Обычные провинциальные песни: сойгруны, гнупи, русалки, чворки, снаяны и прочие представители волшебного народца в последнее время пакостят вдвое против прежнего, и никакого с ними сладу, потому что аньонский Накопитель истощен, на все нужды не хватает, надо бы его пополнить… Орвехт с понимающим видом кивал и обещал передать это руководству Светлейшей Ложи, а на самом деле думал: перебьетесь.

Накопители повсюду нуждаются в пополнении. Древние маги, которых можно туда поместить, чтобы использовать их силу на всеобщее благо, на дороге не валяются, а от магов-преступников, которых отправляют в Накопитель взамен смертной казни, польза невелика. И это неимоверно хорошо, это просто замечательно, всем богам за это великое благодарение! Во всяком случае, такого мнения придерживался Суно Орвехт. Потому что, если бы дело обстояло иначе, туда посылали бы кого угодно по жеребьевке или по выбору вышестоящих, и многое было бы по-другому, и никто из магов не чувствовал бы себя в безопасности.

Надо ли говорить, что Мулмонга, коего надлежало прибить в интересах Ложи, он в Аньоне не встретил. Ничего удивительного, Мулмонг – бесчестный пройдоха, но не дурак, чтобы соваться со своими аферами в неприветливую к чужакам Мезру.

Ощущение гнетущей тени, которая осеняет этот край, словно необъятного размаха своды, то усиливалось, то ослабевало. Что-то есть. Что-то такое, из-за чего сияющее голубое небо кажется грязноватым и навсегда потерянным, а в весеннем воздухе едва уловимо веет могильной затхлостью. И это не наваждение, насланное снаянами, Суно был достаточно силен, чтобы никакая снаяна не смогла его заморочить. Как оно ни скверно, это что-то куда более серьезное.

Молодые коллеги из дознавательской группы тоже почувствовали неладное, хотя и не так отчетливо, как Орвехт, но местные маги, что примечательно, ничего подобного не замечали.

Костяной нож, которым убили Джамо Фрелдона, находился у дознавателей, а у Суно – отколотый от него кусочек. Эти предметы привели их на скотоводческую ферму, расположенную в сорока шабах от Аньоны, неподалеку от городка Принихум. Ферма принадлежала некому Тобу Доргехту, и хозяин, что любопытно, еще три восьмицы назад по каким-то своим делам отправился в Аленду. До сих пор не вернулся. Разводил он коров и свиней, но кости, из которых смастерили нож, были не свиные и не коровьи.

Начинающие дознаватели заподозрили, что почтенный Орвехт приехал сюда не только за старинными манускриптами, но также в качестве экзаменатора, который наблюдает за тем, как они справляются со своим первым заданием. Других подозрений, способствующих расследованию, у них не появилось. У Суно, впрочем, тоже.

В Принихуме было две гостиницы, молодежь остановилась в «Счастливом кухаре», Суно в «Золотом окороке».

Убранство заведения в первый момент поразило его своей потрепанной изысканностью. Занавески и драпировки из серебрящегося бледного шелка в перламутровых переливах – все это застиранное, засаленное, но все же сохранившее остатки былого великолепия. По стенам развешаны большие деревянные блюда, расписанные черной и желтой тушью: пейзажи, охота, сценки из городской жизни. Местами они были покрыты жирными пятнами, чем-то забрызганы, засижены мухами, однако на знатока все равно произведут впечатление. В хозяйской гостиной по обе стороны от зеркала сидели куклы с серебряными личиками и ручками, в экзотических парчовых одеяниях.

– Китонские трофеи, – заметив заинтересованный взгляд Суно, объяснила хозяйка, статью и властным выражением лица напоминающая невесту со знаменитой картины «Подруга героя». – Муженек мой покойный с войны привез. Он за мной ухаживал еще перед тем, как ушел воевать с Китоном, вернулся – подарков надарил. А на свадьбу – шкатулку для украшений, точь-в-точь как я попросила, привез для нее что надо и заказал у лучшего мастера в Аньоне. Четвертый год пошел, как он умер, добрых ему посмертных путей. Идемте, господин маг, покажу вам комнату. Если что, кличьте служанку, ее зовут Хельки. Да погромче кличьте, она, бывает, спрячется в уголке и задумается, дрянь этакая, я с ней уже замучилась. У нас тут по ночам неспокойно, черноголовый народец балует… Ну, да вы же маг, вам не страшно, другое дело мы – люди простые.

Суно вежливо кивнул, уже догадываясь, почему хозяйка удостоила его столь длинным любезным монологом. Наверняка завтра-послезавтра подкатится с просьбой разобраться с «народцем». Он же маг, ему не страшно.

В комнате его взгляд упал на изящный посеребренный светильник в виде кувшинки – облезлый, с потемневшим отражателем. Тоже китонское изделие.

Китон находился на северо-востоке от Ларвезы, за труднопроходимым болотисто-озерным краем, у подножия Унского хребта. Китони, как они себя называли, не принадлежали к человеческой расе. Щуплые малорослые создания с фарфорово-белой кожей и выпуклыми раскосыми глазами. Радужка чаще всего черная, как антрацит, так что зрачка не разглядеть. Головы китони венками окружали костяные наросты, похожие на загнутые внутрь рожки, у кого темно-коричневые, у кого желтоватые, у кого белесоватые. Волосы росли внутри этих коронок естественного происхождения.