Заклятое золото - [10]

Эрнст уехал на два дня в Нейштадт, и Трейман счел своим долгом показать его другу Гартмуту все достопримечательности Гейльсберга. Он таскал майора по всему городу и как председатель исторического общества повсюду давал необходимые объяснения. Поднялись они и на крепостной курган, где находились развалины замка. Трейман до мелочей знал всю родословную графского семейства и, рассказывая ее, так углубился в средние века, что не знал, как и выпутаться из них. Тогда он закончил, сделав торжественный жест рукой:

— Да, мы стоим здесь на историческом месте! Каждый камень, каждый клочок земли в Гейльсберге повествуют о великом прошлом! Вот именно это и возвышает его над другими городами провинции. У нас история…

— А в Нейштадте — железная дорога, — словно поддразнивая Треймана, перебил его майор, — и к тому же штейнфельдские заводы дают ему немалые преимущества над Гейльсбергом. Хорошенький город!

— Вы такого мнения о Нейштадте? — раздраженно заметил старик. — Ну, а восемь лет тому назад там было лишь жалкое местечко, вовсе и не заслуживающее названия города. Но тут всемогущему Рональду пришло в голову построить там свои заводы и провести железную дорогу. Да и теперь там одни рабочие, везде угольная пыль, постоянный шум машин и вечно серые будни. Вот что представляет собой Нейштадт!

Гартмут улыбнулся. Он знал, что жители Нейштадта высмеивали «исторических гейльсбергцев», а те презирали «современный Вавилон», как они прозвали соседний город за его быстрый рост. Между тем нотариус продолжал:

— Эрнст опять уехал туда «по делам»! Хотелось бы мне знать, что это за дела! У них ведь там свои нотариусы и свои судебные власти. Скоро у этих господ нейштадтцев будут и свои законы. Но от Эрнста не добьешься ни одного слова.

— Вероятно, это частные дела, а, может быть, и служебная тайна. Он ведь сегодня вернется. А вы читали в газетах, что Рональда со дня на день ожидают на заводах?

— Разумеется, читал. Газеты сообщают об этом, словно речь идет о приезде какого-то знатного князя. Да и он сам ведет себя здесь как настоящий набоб[2]. Неделями приходится, например, добиваться у него всемилостивейшей аудиенции и по целым часам высиживать в его приемной, чтобы затем быть попросту выгнанным вон. Меня он тоже раз выгнал!

— Да как же он мог сделать это? — изумленно спросил майор.

— Это случилось в прошлом году и произошло из-за Гейльсберга. Видите ли, в нашей земле, несомненно, находится много исторических сокровищ. Следовало бы произвести раскопки, а у нас нет денег. Тогда у меня появилась мысль обратиться к Рональду, для которого необходимая нам сумма ничего не составляет. Я попытался, было убедить его, что этим он мог бы принести много пользы обществу и науке, но он не дал мне и слова выговорить.

— Могу себе представить! — сухо заметил Гартмут.

— Он коротко заявил мне, что у него попросту нет денег для подобных глупостей. Для него любая торфяная яма стоит выше всей исторической почвы Гейльсберга, и через десять лет Нейштадт будет большим промышленным городом, а Гейльсберг останется все тем же жалким городишкой. Да, да, он посмел сказать мне это! — Старик чуть не задыхался от сильного волнения. — А ведь десять лет тому назад он был лишь простым конторщиком у Раймара. Вы знаете это?

— Да, знаю, — равнодушно ответил майор. — Ведь там я и познакомился с ним, но с тех пор не видел его ни разу. Покойный Раймар очень высоко ценил коммерческий талант Рональда, хотя, конечно, никогда не ожидал, что тот сделает такую карьеру.

— Мошенническую карьеру, — презрительно поддакнул Трейман. — Честным путем не добудешь из земли миллионов и не создашь в течение нескольких лет десятка предприятий, каждому из которых необходимо посвятить целую жизнь. Ах, чего только не шепчут о нем повсюду! Вся эта история добром не кончится. Я уже не раз предупреждал об этом Эрнста, но это его нисколько не интересует. Да, впрочем, Эрнста и вообще ничего больше не интересует.

Майор вдруг вздрогнул и перегнулся через перила, возле которых они стояли. Снизу послышался детский крик. Гартмут шагнул через перила и скрылся в кустах обрыва.

— Держись крепче! Я сейчас приду, — раздался оттуда его голос, а через несколько минут он снова появился с маленькой девочкой на руках. Донеся ее до развалин, он поставил ее на ноги и проговорил: — А ведь это могло скверно окончиться! Ты ушиблась?

Малютка была бледной от испуга, но не плакала, а только внимательно осматривала руку, на которой виднелась большая царапина. Она взглянула на майора и храбро проговорила:

— Мне вовсе не больно.

— Молодец, девочка! — похвалил майор. — Ну, покажи-ка! Да, это — простая царапина, о которой и говорить не стоит.

Он вынул носовой платок и вытер им несколько капель крови, выступивших на руке малютки. В это время к ним подошел Трейман и удивленно воскликнул:

— Да это Лизочка из Гернсбаха! Как ты туда попала?

— Я хотела взобраться вот сюда, — ответила девочка, указывая рукой на крутой обрыв, — а камни упали, и я вместе с ними…

— И повисла на кусте сирени, за который, к счастью, и удержалась, — добавил Гартмут, все еще возясь с ее рукой.