Заклятое место - [89]

–В том то и дело, что знал. Ему об этом, как того требует должностная инструкция на случай ЧП, сообщила Ласка.

–Эх, Наталья, Наталья, я же просил ее держать информацию в тайне, – посетовал следователь.

– Девушка поступила правильно, потому что работает и получает зарплату в фирме, а не в прокуратуре, – вступился за секретаря-референта юрисконсульт. – Так вот она сначала позвонила Тяглому, а тот сразу мне и спросил, что делать? Порывался поехать на место преступления, но я отговорил, так как по моим расчетам, к тому времени у здания никого не было.

– Но почему он встретил моих сотрудников с топором в руке?

– Посуди сам, убита президент фирмы. Злодеи могли продолжить охоту и на вице-президента, чтобы полностью обезглавить администрацию, – пояснил Павел Иванович. – Я сам порекомендовал Рэму Анисимовичу быть максимально бдительным, проявить осторожность, если кто-то станет ломиться к нему в квартиру. Вот он, не найдя лучшего оружия для самообороны, в панике схватился за топор. Никто ведь не пострадал и, слава Богу.

– Не пострадал. Значит, ты считаешь, что Тяглый в здравом уме и отдает отчет своим действиям?

–Вполне. Он нормальный, но немного замкнутый чиновник, неуверенный в себе и постоянно действующий с оглядкой.

–В таком случае, чем объяснишь, что в базе данных его компьютера мои специалисты-электронщики обнаружили файлы, с текстами, содержащими угрозы в адрес Ники Сергеевны. Тяглый за ее, якобы интимную связь с тобой, называет ее легкомысленной женщиной, публичной девкой. Обвиняет ее в распутстве, в подрыве авторитета и деловой репутации фирмы. Шантажирует предложением о переименовании названия фирмы, поскольку Стужина скомпрометировала себя…

– Вот те и на! Для меня это новость. Он, что же угрожал убийством?

– Прямых угроз нет, это послание, отправленное Нике Сергеевне по электронной почте, видимо, нанесло ей серьезную душевную рану.

– Если это действительно так, то Тяглый – сволочь, подонок, заслуживающий презрения, – возмутился Лещук. – Эта грязная клевета могла довести Стужину до расстройства чувств, истерики и самоубийства. Недаром говорят: злые языки страшнее пистолета. Это серьезная улика, тем более, что в УК есть статьи, предусматривающие наказания за клевету и доведение человека до самоубийства.

– Это третий аргумент, а четвертый заключается в том, что ранее совершенно равнодушный к огнестрельному и холодному оружию, Рэм Анисимович, выкраивал время для неожиданного увлечения. Охотно посещал стрелковый тир, брал уроки у опытных тренеров.

– Очевидно, собирался, подобно доблестному рыцарю Айвенго за прекрасную даму сердца побороться со мной на дуэли, – рассмеялся Павел Иванович и заметил. – Я бы слишком серьезно не воспринимал эти причуды старого ревнивца. Чем бы дитя не тешилось…

– В письменном столе Тяглого и в его квартире в ходе негласного обыска, обнаружена богатая коллекция фотографий Стужиной. Ни эротики, ни порнографии, – сообщил Зуд.

– У меня тоже есть ее фото. Ничего странного и удивительного, ведь она была красивой, очаровательной женщиной и я по-прежнему храню память о ней.

– Полагаю, что фактов достаточно для принятия санкции об аресте, – сделал вывод Валерий Янович..

–Хозяин-барин, тебе и решать, – вздохнул юрисконсульт. – Я не вправе вмешиваться в ход следствия. Жаль, Рэм Анисимович толковый специалист, а вот бес его попутал, что-то в сознании заклинило, замкнуло. Впрочем, не будем торопить события: не пойман не вор, а всего лишь подозреваемый. Надеюсь, не единственный?

– Да, отрабатываем и несколько других версий, – ответил следователь, не вдаваясь в детали.

Видя, что Зуд приподнялся со стула, Лещук предложил. – Может, примешь на грудь для моторности и бодрости граммов сто отличного коньяка «Коктебель» с пятью звездочками?

–Благодарю, у меня куча срочных, горячих дел, – отказался следователь. По дружески пожал крепкую ладонь и вышел из кабинета.

20. В камере № 7

Едва за Тяглым с лязгом закрылась стальная дверь с крохотным оконцем в верхней части и глаза не успели привыкнуть к полумраку, как из глубины камеры донесся сиплый, будто простуженный, голос.

–А-а, новый постоялец, квартирант, – поднялся с нижних нар высокий, плотный, бритоголовый и лопоухий мужчина с приплюснутым, как у боксера носом, черными пронзительно-колючими зрачками и наглой ухмылкой на круглом лице. – Давай, подваливай к нашему шалашу. Будем знакомиться: я – Домкрат, а эти двое мои кореша закадычные, тот, что рыжий – Ржавый, а с длинным горбатым шнобелем – Крюк. Слышь, гнида, какое у тебя погоняло?

– Я никого не гонял, это меня гоняют, как сидорову козу.

– Не понял? – оторопел верзила. – Ты, шо не врубился или косишь под психа? Я спрашиваю, какое у тебя погоняло?

– А я отвечаю, никого не гонял, только следователь придирается, обвиняет в убийстве? – пожал плечами Рэм Анисимович.

– Ты что контуженный или опущенный? Как тебя зовут?

– Рэмом Анисимовичем.

– Ну, мужик, я от тебя тащюсь, – процедил сквозь зубы Домкрат. – Что же теперь прикажешь, тебя по имени-отчеству величать. Если у тебя погоняло нет, то будешь у нас Харей. Морда у тебя, что блин, круглая и туша подходящая, кабанья. Коротко и смачно. Запомни, я здесь в камере главный, На свободе и зоне мое слово – закон!