Заклятие короля - [104]

Она коснулась его шеи дрожащими пальцами. Но трепет затронул лишь пальцы, решимость была стальной. Странное спокойствие затопило ее, несмотря на разбитое сердце. Столь­ко жизни, которой она не узнает...

Одной из многих жизней.

— Они все еще в ошейниках, Лето. Они заслужили жизнь, а ты знаешь, каково это — вернуть свой дар и впервые ощу­тить его прекрасную боль.

Лето склонился к ней и коснулся губами губ.

— Вот это, моя храбрая девочка. Это прекрасная боль.

Моя храбрая девочка.

Его слова стали для нее новой мантрой. Она смогла спа­сти Джека, но не смогла сохранить Лето — ей осталось лишь его тихое строгое благословение. Еще один поцелуй, в кото­ром она собрала на языке его вкус, и он выпрямился. На нем был все тот же церемониальный доспех. Орнамент оникса придавал ему нереальный вид. Он казался богом. Этот воин, который будет растить ее сына.

Лето развернулся, чтобы отвести остальных на задания, а она провела пальцами по ладони сына. И отпустила его, не решаясь продлить прощание. Джек начал звать ее, тянуться к ней через плечо Лето. Под испуганные, неконтролируемые всхлипы ее сына — плач, который почти заставил ее стру­сить и отступить, — она наблюдала за их уходом.

Я вернусь к тебе.

Она хотела возразить словам, которые Лето прошептал в ее сознании, но они с Джеком уже скрылись из поля зрения.

Лето подхватил двоих тощих, не сопротивляющихся паци­ентов и забросил на плечи. Выбежал на пронзительный хо­лод, выругался на пропавшее солнце и снег, которые ему хо­телось увидеть снова. Но все это не имело значения. Важны были люди, которых он переносил в безопасное место. Ему должно было хватить скорости. Он способен вытащить всех. И после этого мог спасти Нинн.

Тогда они будут вместе — как настоящая семья, с которой он сможет жить, которую сможет растить, которую сможет любить.

Он отрешился от мыслей и запер их в темноте, в которой когда-то был заперт сам. Перенес двоих пациентов к назначен­ному месту сбора, которое Гива устроил в двух милях от глав­ной арены. Джек остался там, с дрожащими, шокированными пациентами. Снегоходы тоже мотались с ношей. Сат то и де­ло хватали кусочки его скорости и делали, что могли. Но в ко­нечном итоге у них оставалось три минуты и пятнадцать человек, которых нужно спасти. Лето проклинал Дракона за то, что шансы не в пользу Нинн.

Его неофит. Его любимая. Женщина, с которой он так хо­тел прожить остаток свободной жизни.

Еще двое подопытных достигли финальной точки. Число спасенных росло и росло, они сбивались в кучу на снегу, мор­гая даже от сумерек, но те, кто остался, давящей цифрой жгли его грудь.

— Тишина, Харк, — хватит. Оставайтесь с Джеком и Пэлл. Дайте мне закончить это на полной скорости.

— Я с тобой, — вмешался мужчина по имени Таллис. Да­же Лето слышал о Еретике, но знание не распространялось за рамки предвзятого недоверия. — Я сделаю все возможное, чтобы убрать детонатор. Двое в обмен на всех этих людей. Не так уж плохо.

Лето избавился от заряда его мрачного фатализма, по­мчавшись обратно к зданию. Арена отбрасывала длинные темные тени на то, что осталось от лабораторий.

Он возвращался по коридору смерти. Восемь осталось. Снаружи он слышал гул — два снегохода. Затем мерцание энергии Таллиса и резкий разряд от Гивы — далекий, но до­статочно близкий, чтобы сдержать обещание и помочь Нинн.

Еще два пленника на свободе. Лето питал свой проклятый дар отчаяньем и страхом. Время могло отвалить на хрен. Че­ловеческое ругательство подходило как нельзя лучше. Он не откажется от Нинн и, пока дышит, не сдастся врагу.

Даже если этот враг — само время.

* * *

Когда детонатор сработал, Нинн тут же его поймала. Ее оглу­шило волной жара и боли. Взрывы все продолжались. Цеп­ная реакция.

Ее тело напряглось, разум отключился. Чистый инстинкт, древний, как сам Дракон. Тысячелетия силы, уравновешен­

ные тысячелетием жертвенности. Она видела их так же чет­ко, как огненный шторм в коридоре. Сила ударила ее в грудь, как автобус на полной скорости. Она вдохнула, втянула ее в себя, в поры и клетки, в фолликулы своих волос. Она ды­шала лавой и сотрясалась от бесконечных огненных волн. Легкие плавились. Пальцы ее рук и ног, возможно, уже пре­вратились в пепел: она их не чувствовала.

Но это был ее огонь. Он принадлежал ей. Она была доче­рью Дракона. Волна опаляющего жара собиралась перед ней в шар текучего пламени. Крышу лаборатории сорвало прочь, в небо, которое она не могла видеть. Ее контроль над энер­гией достиг своего предела. Она могла лишь держать ее, фо­кусировать, направлять вверх.

Сражаться. Все так же сражаться.

Моя храбрая девочка.

Слова Лето заклинали ее, даже когда кожа, казалось, сгоре­ла. Вскоре не выдержат кости и мускулы. Она знала, что по­чувствует момент своего поражения. Тело стало холодным. Огонь обнял ее, и боль испарилась. Дрожь, неконтролируемая дрожь поглотила ее, безжалостно захлестнула, когда она по­звала Лето по имени.

Ее жизнь подходила к концу.

Но нет, боль... исчезла.

— Нинн! Дракон тебя подери. Открой глаза.

Так медленно. В ужасе, что это окажется просто сном. Ей показалось, что она услышала Лето.

Ресницы затрепетали. Она была настолько вне тела, что веки двигались по собственной воле. И наконец раскрылись, позволив увидеть суровое лицо Лето и старый шрам.