Заклятье луны - [3]

И вот она здесь! За окном послышался хор подвыпивших голландских студентов, возвращающихся из ближайшего паба. Улыбаясь, девушка погрузилась в изматывающий беспокойный сон, в свое очередное морское путешествие.

– Все будет хорошо, мы справимся, – прошептала Эннабел.

Закрываясь от лунного света, она прикрыла лицо ладонями. Очень хотелось спать, поэтому девушка не придала значения слову «мы»

– Итак, вы решили посвятить свою диссертацию моему предку и его поэзии. Я весьма польщен тем, что декан Питтс предложил именно мне быть вашим консультантом. Это, конечно, необычное сотрудничество, но, я думаю, мы останемся довольны, – Моррис Келлер улыбнулся.

Увидев его большие белые зубы, Эннабел почувствовала себя сочным бифштексом, который собирается съесть проголодавшийся гурман.

– Теперь, когда я встретился с вами лично, я еще более уверен в этом. – Стального цвета глаза «потомка» с восхищением скользили по стройной фигурке собеседницы. – Расскажите побольше о себе, о вашем решении приехать в Англию.

Моррис Келлер был высоким сильным мужчиной. Особую привлекательность ему придавали копна пшеничных волос и безукоризненно сшитый костюм, который, как догадывалась Эннабел, был приобретен не в магазинах Чипсайда.[4] Пока она рассказывала о себе, мистер Келлер машинально перелистывал ее досье, а его пронзительные глаза ни на миг не отрывались от лица девушки.

– Все самое важное вы можете найти в моих бумагах, кроме размера бюстгальтера, который вы и сами уже определили, – добавила Эннабел про себя. – Что касается моего приезда в Лондон, то какой же студент, изучающий английскую литературу, не мечтает об этом? – Эннабел надела очки, думая, что мистер Келлер перестанет, наконец, пялиться на нее. – Я прочла, что на ежегодной конференции Международного поэтического общества будет устроена выставка, посвященная Ньютону Фенмору. Как замечательно, что британское правительство передало в собственность Английскому институту поэзии сокровища, которые оцениваются критиками так же высоко, как и литературное наследие Китса и Водсворта.[5] Конечно, не следует забывать и о вашей заслуге. Ведь это стало возможным благодаря вашему влиянию и научному авторитету.

Эннабел едва сдерживала смех, произнося эту хвалебную речь. Она знала, что Келлер изо всех сил пытается заполучить престижную должность директора Английского фонда искусств.

Его деятельность, связанная с Ньютоном Фенмором, не так уж альтруистична.

Пока Эннабел пела дифирамбы своему консультанту, Моррис Келлер сидел, скромно опустив глаза, хотя, по мнению девушки, скромность его была притворной.

– Я хочу, чтобы гений моего предка, наконец, оценили наши современники. Не правда ли, ужасно, что большинство творческих личностей умирают, так и не увидев плодов своего таланта. – Он заглянул в досье Эннабел. – Я вижу, вы весьма усердно изучали курс, посвященный английскому романтизму. Это похвально. Мой предок был в дружеских отношениях с Китсом и Байроном, а также с Шелли[6] и его женой Мери.[7] В вашей работе стоит уделить внимание этому факту и определить степень влияния их творчества на его произведения. Возможно, и его влияние…

– Подумать только, – мечтательно произнесла Эннабел, поглощенная мыслью о том, что ей предстоит заниматься творчеством великих романтиков в той стране, где они жили, и писали свои бессмертные произведения. – Вероятно, Ньютон Фенмор слышал рассказы Байрона о путешествиях Чайлд-Гарольда и беседовал с Мери Шелли о ее классическом романе ужасов.

– Должен заметить, что в отношении «Франкенштейна» именно так и было, Скажите мне, – подперев подбородок, Келлер внимательно рассматривал Эннабел, – каковы ваши планы? Вы остановились где-нибудь? Недалеко отсюда сдают очень хорошие комнаты, можно сказать, по соседству с моим домом на Даунинг-стрит. – Увидев удивление на лице Эннабел, он рассмеялся. – Я живу всего в двух кварталах от неповторимого и бережно охраняемого дома-резиденции сэра Уинстона Черчилля. В Англии не так уж много мест, которые не были бы связаны с какой-нибудь известной личностью.

– Я уже писала вам, что хотела бы остановиться в Кенте, как можно ближе к Шеффилд Холлу, где ваш предок написал два последних тома своих стихотворений.

Моррис Келлер недовольно сморщил нос.

– Не могу понять, как потомки семьи, которая приобрела замок у Ньютона, довели его до такого ужасного состояния!

Эннабел вопросительно посмотрела на Келлера. Декан продолжал:

– Ньютон Фенмор был членом парламента во время восстания, вспыхнувшего в ответ на принятие «хлебных законов».[8] Он помог правительству поймать и предать суду вожака мятежников. За это он получил в дар поместье, принадлежавшее смутьяну.

– На мой взгляд, не очень справедливая развязка. Вы упомянули о бесславном конце Шеффилд Холла. Его превратили в аттракцион для туристов? В бордель?

Во взгляде собеседника Эннабел прочла возмущение и сарказм. Видимо, Моррис Келлер воспринимал только собственный юмор.

– Хуже! Плохо уже то, что Ньютон Фенмор потерял этот замок из-за своей, так сказать, недальновидности.

– Если я правильно поняла, он поставил свое поместье на кон в карточной игре… и проиграл его.