Заклятая невеста - [23]

— Это не традиция, — резко и холодно произнесла она, крылья тонкого носа дрогнули, — это обязательная клятва. Присяга на верность тому, кто правит. Это значит, что никто из ее принесших не может предать, не может тем или иным образом причинить вред повелителю или нарушить режим правления. Либо сделать или сказать то, что делать и говорить запрещено. Нарушение клятвы влечет за собой мгновенное разложение.

А вот эта информация — уже перебор.

— Значит, на королевскую кровь эта клятва не распространяется, — заметила я, отдернув руку от перил, которые неожиданно ожили и задвигались, как змеи.

— Нет.

Очень удобно. Чтобы заговор сплести, например. Хотя при условии, что все давали клятву настоящему правителю… Нет, здесь наверняка есть какая-то лазейка. Не может не быть.

— Значит, у вас не бывает переворотов?

— Ты слишком любопытна, смертная.

— Я просто размышляю, к чему готовиться. Насколько я понимаю, мне предстоит стать вашей королевой.

Женщина метнула в мою сторону насмешливый взгляд.

— Есть что-то, чего я не знаю?

— Кузену нужен от тебя ребенок, — по губам ее зазмеилась улыбка, и перила под тонкими унизанными кольцами пальцами снова пришли в опасное движение. — Куда он тебя сошлет после его рождения, известно только Тьме.

9

Сейчас я буду кричать, подумалось мне.

«Выдержка — главное достоинство настоящей леди, — так говорила матушка. — В любой ситуации, что бы ни случилось, а особенно на людях вы должны проявлять выдержку, леди Лавиния».

Она так и называла меня «леди Лавиния», от первого до последнего дня, хотя ближе нее у меня человека не было. Брата и сестру я, разумеется, тоже безумно люблю, но с матушкой у меня была особая связь. Возможно, она возникла в момент моего рождения, та связь, что возникает между матерью и ее ребенком, и проносится сквозь долгие годы, но я бы сказала, что это было нечто магическое. Пусть даже матушка всячески отрицала проявление признаков магии в женщинах (а во мне особенно), пусть даже она отказалась от развития своего дара, но мы чувствовали друг друга, даже находясь на расстоянии. Такое было у Анри с Терезой, когда на их запястьях появились брачные браслеты, сотканные из магии.

Как бы там ни было, но сейчас я буду кричать.

— Что? — очень тихо поинтересовалась я.

— А ты думала, что ему понравились твои зеленые глаза, смертная? — насмешка в ее голосе сочилась ядом.

Спокойно, Лави, спокойно. Дыши. Глубоко дыши.

— Кстати, мы пришли, — рыжая толкнула дверь, и мы очутились в просторном, холодном зале. К холоду в этих стенах я уже привыкла, а вот видеть библиотеку без единой книги было непривычно.

Единственное, что здесь было привычного — столы и стулья, да еще уснувшие под высоченными сводами зала световые шары. Я узнала их по приглушенному мерцанию, которое они источали.

— Здесь ты не найдешь книг, — словно читая мои мысли, ехидно протянула элленари. — Книги тленны, как и все в вашем мире, и доверять им знания и секреты — чистейшей воды глупость.

— Лучше глупость, чем неприподъемный снобизм, — заметила я. — И как же мне может помочь это место?

— На самом деле не представляю, — она развела руками, глядя на меня снизу вверх. — Но ты просила привести тебя в библиотеку, и я выполнила твою просьбу. Теперь ты мне должна.

— Что?!

— Долг, смертная. Это значит, что когда придет время, я попрошу тебя об одолжении, и ты не сможешь мне отказать.

— Я ничего такого не говори…

— Ну как же? Я спросила тебя, проводить ли мне тебя в библиотеку, и ты сказала — в библиотеку.

Я сложила руки на груди.

— А если бы я сказала, что хочу вернуться к себе?

Она пожала плечами.

— Это ничего бы не изменило. Я же говорю, что в нашем мире слова обладают очень большой силой.

Ответить ей, что они могут сделать со своей силой (совершенно неподобающими для леди словами), я не успела. На моей ладони возникла изумрудная метка в форме цветка, пульсация которой несколько мгновений отдавалась мне в самое сердце, а затем погасла.

Что я там говорила про то, что с ней общаться приятнее?

— Раз уж мы здесь, объясню, как пользоваться библиотекой…

— За это меня наградят вторым долгом? — прищурившись, поинтересовалась я.

Элленари тоже прищурилась.

— А ты быстро учишься, смертная. Нет, то что делаю сейчас, абсолютно безвозмездно и не несет в себе никаких скрытых мотивов.

Отлично. Надо запомнить эти слова, и всякий раз, когда мне кто-то соберется помочь, заставлять проговаривать вслух. Четко и громко.

Какой кошмар!

— Это действительно хранилище знаний, — она обвела полутемный зал взглядом. — Наши предки тысячелетиями, сотнями тысяч лет приносили их сюда и оставляли в этих стенах.

— Каким образом?

— Слова, — она поднесла палец к губам. — Сильнейшая магия.

Не дожидаясь ответа, элленари произнесла:

— Аэльвэйн Лавиния, смертная, пришедшая в Аурихэйм по воле ныне правящего его аэльвэрства. Год пять тысяч семьсот девяносто первый.

Подхваченный магией ее голос скользнул по залу и на моих глазах впитался в стену, оставив после себя легкую иссиня-черную дымку.

— Чтобы узнать то, что ты хочешь, достаточно произнести это вслух, — элленари сделала паузу, а потом резко и сильно произнесла: — Аэльвэйн Лавиния.