Заклятая дружба - [119]

Treffer G. Der Hauptmann Charles de Gaules in Ingolschtatter Kriegsgefangenschaft // Sammelblatt des Historischen Vereins Ingolstadt 91 Jahrgang 1982.

Treffer G. Zur Ingolstädter des Sowjetmarschalls M.N.Tuchatschewski // Sammelblatt des Historischen Vereins Ingolstadt 89 Jahrgang 1980.

Wegner Michael. Der Sturz des rotten Napoleon. Neues Deutchland 11 /12. März 2006.

СТАТЬИ С ИНТЕРНЕТ-САЙТОВ

Демидов А. М. Красная Армия накануне и в период массовых репрессий по оценкам иностранных разведок // URL: http://www.fsb.ru

Журавель В. А. Технологии «Третьего рейха» на службе СССР // URL: http://www.rusgermhist.ru/RusRaboti/RusZhuravel/zhuravel-04-01.htm

Кен О. Н. Советская политика в двух измерениях: страны Центрально-Восточной Европы в дипломатии и военной стратегии СССР, 1925–1939 гг. // URL: http://lvin.ru/documents/ken/

Матвеев О. «За мной по пятам гонится НКВД…» // URL: http://www.FSB.ru/history /autors/matvee v7.html

Речь т. Тухачевского на XVII съезде ВКП (б). Заседание 4 февраля 1934 г., вечернее // URL: http://www.hrono.ru/da/01.html

Приложение Взгляд из XXI в.: советско-германские военно-политические отношения межвоенного периода

§ 1. О чем недоговаривали историки

Проблема военно-политических отношений Советской России и Германии долгое время была «terra incognita» для отечественных исследователей. Сам факт сотрудничества двух государств в обход требований Версальского договора в 20-е гг. и затем, после прихода Гитлера к власти, носил гриф секретности вплоть до середины 90-х гг. XX столетия, а информация, попадавшая к отечественным исследователям из зарубежных источников, трактовалась советской официальной наукой как буржуазная пропаганда. Признание тесных партнерских контактов с Германией Веймарского периода априори дезавуировало советскую идеологему о миролюбии внешней политики большевистской России. Тем более нежелательным для советского исторического официоза было признание факта продолжения контактов с Германией после прихода Гитлера к власти. Даже на «закате» советской власти, когда были опубликованы документы пакта Молотова – Риббентропа, эта тема оставалась под спудом.

В условиях мифологизированности советской исторической науки профессиональное изучение скрытого сотрудничества СССР и Германии на ранних, предрапалльском и собственно рапалльском, этапах, было бесперспективным. Таким образом, затруднен был объективный анализ истоков и причин Второй мировой войны, поскольку по идеологическим причинам замалчивалась сама тема теснейшего многопрофильного и в значительной мере эффективного военно-политического, а соответственно, и военно-промышленного альянса Германии и СССР в 20-30-е гг.

В СССР в послевоенное время категорически отрицался сам факт сотрудничества с Германией не только рапалльского периода (о нем практически ничего не было известно), но и «пострапалльского», закончившегося подписанием пакта Молотова-Риббентропа. Многолетние контакты с «заклятым врагом» дискредитировали бы партийно-государственное руководство внутри страны и снизили бы поднявшийся после Второй мировой войны авторитет Советского Союза на Западе. Кроме того, в случае признания альянса на поверхности оказались бы факты, вскрывающие роль двустороннего военного сотрудничества в установлении тоталитарных диктатур в обеих странах и схожесть геополитических устремлений сталинской России и гитлеровской Германии.

Советский Союз автоматически стал бы «персоной нон грата» в мировом сообществе – как государство, не только нарушавшее международные правовые нормы, но и участвовавшее в милитаризации Германии. Также дезавуированными оказывались бы сюжеты, связанные с отрицанием агрессивных геополитических устремлений Советской России на первых этапах становления ее новой государственности.

Для официальной советской исторической науки невозможно было и признание преемственности контактов СССР с догитлеровской и гитлеровской Германией. (Как ни парадоксально, но дефиниция «дружба» впервые появилась в документальной характеристике взаимоотношений двух стран не в рапалльский период, а гораздо позже: в пакте 1939 г.) Признание тайного сотрудничества потребовало бы и раскрытия «двойных стандартов» внешней политики: способствуя укреплению военной мощи Германии, СССР одновременно активно через Коминтерн и КПГ (компартию Германии) – посредством пропаганды и финансовых вливаний – способствовал возникновению «революционных вспышек» внутри Германии.

Между тем путь двух государств, в которых формировались тоталитарные режимы, к пакту о «Дружбе и ненападении» 1939 г. начался почти за два десятилетия до его подписания. Он был обусловлен рядом внешне– и внутриполитических обстоятельств, предопределивших не только изначальную двойственность этих отношений, но и колебания интенсивности контактов и их эффективности.

Отношения в военной сфере на протяжении межвоенного периода перманентно становились внешнеполитической доминантой каждой из стран-участниц. И одновременно – внутриполитической. Для Германии было принципиально важным укрепить военный потенциал во имя восстановления мощного государства и расширить границы до довоенных пределов. Советской России также необходимо было создать армию, отвечавшую современным реалиям, не только для защиты границ молодого государства, но и для их расширения.