Заклинатели - [52]

Полы камзола Вольфзунда колыхались, он уже сам кружился в центре птичьего водоворота, двигаясь с грацией, неведомой ни одному смертному. Птицы окружили его так плотно, что Мел почти потерял отца из виду и волновался, что пернатые могут что-то сделать с ним, чтобы отомстить за проклятие и заточение.

Но свирель играла, заполняя своим звонким голосом башню, птицы летали всё быстрее, иногда вскрикивая от нетерпения, а Вольфзунд танцевал так неудержимо, что Мел не мог различить отдельных движений, только размытое тёмное пятно. Мелу чудилось, что помимо мелодии свирели откуда-то доносятся звуки других инструментов и даже голоса, выводящие песню без слов.

Некоторые птицы уже начали выбиваться из сил. Серая ворона неуклюже замедлилась и села на пол, чуть в стороне от Вольфзунда. Крачка и горлица задели друг друга крыльями и завалились, роняя перья. Вольфзунд медленно развернулся лицом к сыну и дал знак остановиться. Мелдиан нехотя отнял свирель от губ, мелодия затихла, последний раз прокатившись по башне нежным эхом.

Птицы расселись: кто на полу, кто на насестах, вопросительно склонив головы. Вольфзунд пристально оглядел всех птиц, и Мел заметил, что многие съёживались под его взглядом, будто боялись того, что он сделает с ними дальше. Вольфзунд поочерёдно указал на пять птиц: воробья, кукушку, пустельгу, тетерева и вяхиря. Они слетели со своих мест и устроились у его ног, мигая круглыми глазами. Другие птицы тихо заворковали, не то радуясь, не то возмущаясь. Мел убрал свирель и дёрнул ухом. Он уже разгадал, что задумал отец, но сомневался, что из этого выйдет что-то хорошее. Вольфзунд отослал остальных пленников-птиц на насесты, а сам принялся творить колдовство, то самое, с помощью которого расколдовал бабушку Алиды и наставника Ричмольда. Мел буквально кожей почувствовал, как магическое напряжение в помещении нарастает, становится осязаемым и плотным, клубится туманом и потрескивает невидимыми молниями. Несомненно, превращение пяти птиц потребует гораздо больше сил, чем превращение двух, и Мел соображал, сможет ли он хоть чем-то помочь отцу, если это потребуется.

Вольфзунд затянул заклинание. Сложное, состоящее из множества забытых слов, раньше оно казалось Мелдиану совершенно непроизносимым, но теперь он не без ликования понял, что чары, превращающие смертного в альюда, куда сложнее этих.

Камни в перстнях вспыхнули, сквозь пальцы Вольфзунда полился густой магический туман, и скоро Мел уже не видел ничего, кроме этого тумана и пронзающих его узких стрел солнечного света.

Волшебство закончилось быстро: взрыв был намного сильнее, чем во время превращения Стриксии и Гертарта, птицы испуганно заголосили и полетели вверх, к куполу, а Мел с трудом устоял на ногах. Дождь золотых искр хлынул сверху, а когда искры угасли и туман рассеялся, Мелдиан увидел, что рядом с отцом стоят пятеро незнакомых смертных. Птицы на насестах возмущённо галдели.

– Отпусти нас и убирайся обратно в Преисподнюю! – прохрипел густым голосом крупный бородатый мужчина. Скорее всего, именно он до недавних пор был тетеревом. – Отпусти всех!

Мел испугался, что смертный громила вот-вот бросится на отца с кулаками, и на всякий случай шагнул вперёд. Вольфзунд взмахнул рукой, и смертный замолк, хватаясь за горло.

– Я ловил ваши взгляды. Я давал вам пищу. Я прочёл ваши имена в ваших мыслях. Я танцевал с вами. Со всеми вами. – Он обвёл руками насесты с птицами. – Так что все вы теперь – мои. Но лишь пятерым из вас я оказал высочайшую милость, вернув вам утраченный облик, а это значит, что отныне вы обязаны мне услугами, равными по значимости той, какую я только что оказал вам. А что может сравниться с возможностью снова ходить, а не летать? Говорить, а не только думать? Быть человеком, а не птицей?

Смертные как-то съёжились, даже мужчина-тетерев сбавил пыл и опустил плечи, исподлобья косясь на Вольфзунда. Мел всмотрелся в их лица: седовласая старушка, высокая женщина лет сорока, щуплый мужчина среднего возраста и довольно крепкий юноша. Все они выглядели измождёнными, словно пребывание в птичьих телах выпило из них все соки и нарисовало тёмные круги под запавшими, неестественно сверкающими глазами.

– Почему мы? – спросил щуплый и задрал голову, осматривая своды башни. – Среди стольких пленников…

– На твоём месте было бы благоразумнее броситься передо мной на колени и целовать мои сапоги, Кечен Вейс, предводитель мятежников. Я выбрал вас пятерых не для того, чтобы вы задавали мне вопросы, а для того, чтобы повиновались в делах, порученных вам. Если кого-то из вас не устраивает служение мне, – Вольфзунд обвёл хмурым взглядом новоиспечённых продажников, – просто скажите об этом. И снова почувствуете крылья на месте рук.

– Почему мы должны верить тому, кто продержал нас столько месяцев в плену? – нахмурилась женщина, которая недавно была пустельгой. Верзила-тетерев приблизился к ней, будто хотел защитить от гнева Владыки.

«Глупые людишки. Если выведете его из себя – ничто вам мне поможет», – с горечью подумал Мелдиан.

– Потому что у вас нет выбора. – Вольфзунд вежливо улыбнулся. – Вы обязаны мне. И все другие узники этой башни – тоже. Только в моей власти расколдовать всех вас, но я начал с вас пятерых, потому что именно ваши навыки могут мне послужить. Остальными я займусь позже, пока поберегу силы. Идите со мной. Вам нужно заново привыкнуть к человеческим телам и прийти в себя, прежде чем вы возьмётесь за дело.