Заклинатель - [72]

Том совершенно искренне сказал ему, что впервые о таком слышит – чтобы ветеринар спас совершенно искалеченное животное, Логан только рассмеялся в ответ и заметил, что, наверное, допустил ошибку. Не надо было его спасать. В конюшне Дайеров дела пошли крайне плохо – эти негодные юнцы черт знает как обращались с несчастным конем. Теперь он жалеет, посетовал Логан, что пошел у них на поводу и позволял защемлять бедняге голову, чтобы всадить иглу.

…Грейс поежилась от холода. Было уже поздно, мама, наверное, волнуется. Они медленно двинулись по направлению к конюшне, прошли ее насквозь – шаги гулко отдвались в темном опустевшем помещении – и, выйдя с другого конца, сели в стоящую рядом машину. Свет от фар освещал рытвины и выбоины на дороге, ведущей к речному домику. Впереди бежали собаки, отбрасывая длинные тени на дорогу, и, когда они оборачивались на машину, глаза их сверкали зловещими зелеными огнями.

Грейс спросила, поможет ли Пилигриму ее рассказ, и Том ответил, что нужно еще подумать, но надеется, что поможет. Когда они подъехали к домику, девочка уже не выглядела заплаканной – чему Том в душе порадовался, – а, выбираясь из машины, улыбнулась ему; Том понимал, что ей хочется поблагодарить его, но она стесняется. Он бросил взгляд на дом, надеясь увидеть Энни, но та не вышла. Улыбнувшись Грейс, Том прикоснулся к шляпе:

– До завтра.

– До завтра, – отозвалась девочка, закрывая за собой дверь.

Когда Том вернулся домой, все уже отужинали. Фрэнк в гостиной за большим столом помогал Джо делать математику, время от времени покрикивая на близнецов; те никак не хотели уменьшить звук телевизора, по которому шло какое-то комедийное шоу. Наконец отец пригрозил совсем выключить телевизор, если они не послушаются. Дайана молча поставила ужин Тома в микроволновую печь, он тем временем пошел в ванную комнату.

– Ну как, понравились ей новые телефоны? – Сквозь приоткрытую дверь Том видел, как невестка снова уселась за кухонный стол со своим рукоделием.

– Да, она обрадовалась.

Том вытер руки и вышел из ванной. Микроволновая печь мелодично запикала – Том вынул оттуда тарелку с куриным фрикассе, зеленой фасолью и отварной картошкой. Дайана считала, что это его любимое блюдо, а у Тома не хватало духу ее разочаровывать. Есть не хотелось, но отказ от пищи огорчил бы невестку, и он, усевшись за стол, стал есть.

– Никак не могу уразуметь, что она будет делать с третьим телефоном? – поинтересовалась Дайана, не поднимая глаз.

– Что ты имеешь в виду?

– У нее же всего два уха.

– Одну линию отведет под факс, есть у нее и другие машины, которым тоже нужны свои линии. Телефоны ей необходимы – сюда же все время звонят. Она предложила оплатить установку.

– И ты, конечно, отказался от денег.

Том не отрицал и видел, как Дайана улыбнулась про себя. Когда она была в таком настроении, как сегодня, Том предпочитал с ней не спорить. Дайана с самого начала не скрывала, что не в восторге от пребывания Энни, и Том думал, что лучше дать ей иногда поворчать. Он продолжал есть, и какое-то время оба молчали, слыша, как Фрэнк и Джо выясняют, что нужно делать с каким-то числом – делить его или умножать.

– Фрэнк говорит, что сегодня вы ездили верхом и ты дал ей Римрока, – произнесла наконец Дайана.

– Точно. Она не садилась на лошадь с детских лет. Но ездит неплохо.

– А эта малышка!.. Какое несчастье!

– Да.

– Она так одинока. Лучше бы ей находиться в школе.

– Не знаю. Мне кажется, с ней все в порядке.

Поев и посмотрев лошадей, Том сказал Дайане и Фрэнку, что пойдет к себе и немного почитает, и, пожелав всем доброй ночи, удалился.

Комната Тома занимала весь северо-восточный угол дома. Окно выходило на долину. Большая комната из-за минимального количества мебели казалась еще больше. Том спал на бывшей родительской кровати – высокой и узкой, с витым изголовьем из клена. Лежавшее поверх кровати одеяло сшила еще его бабушка. Когда-то оно было из красных и белых полос, но теперь красный цвет стал розовым, а ткань кое-где протерлась, обнажив подкладку. В комнате стояли также сосновый стол со стулом, комод и старое, покрытое шкурой кресло под лампой рядом с черным железным нагревателем.

На полу лежали мексиканские коврики, которые Том купил несколько лет назад в Санта-Фе, слишком маленькие, чтобы сделать комнату уютной – эффект был прямо противоположный: на темном пространстве пола они выглядели одинокими островками, затерявшимися в безграничном океане. Две двери в задней стене вели: одна – в маленькую гардеробную, где хранилась его одежда, а вторая – в ванную. На комоде стояли в простеньких рамках фотографии его семьи. На потемневшем от времени снимке Рейчел держала на руках маленького Хэла. Рядом стояла недавняя фотография сына, его улыбка разительно напоминала материнскую. Но, кроме этих фотографий, книг и журналов по коневодству, в комнате не было ничего личного, и случайно попавший сюда человек мог подумать: надо же, прожил много, а нажил мало.

Усевшись за стол, Том просматривал стопку журналов «Квотер Хорс джорналз», ища номер, который читал года два назад. Там была статья одного тренера из Калифорнии, с которым Том был знаком; в ней рассказывалось о молодой кобыле, попавшей в страшную катастрофу. Ее, вместе с шестью другими конями, перевозили в трейлере из Кентукки в другое место, и в районе Аризоны шофер уснул за рулем, съехал с дороги, и вся эта махина перевернулась. Трейлер упал особенно неудачно – дверью вниз, и спасателям пришлось пропиливать в нем ход. Когда они проникли внутрь, то увидели, что привязанные в импровизированных стойлах лошади болтаются в воздухе задушенные, свисая с той стены, что стала потолком, – все мертвы, кроме той кобылы.