Заклинатель - [41]

– Звучит круто.

– Так оно и есть. Действие разворачивается на дороге, но в основном сосредоточено в одном месте. – Том был почти уверен, что сын его разыгрывает. Во всяком случае, надеялся на это всей душой.

Хэл продолжал:

– А покончив с мотоциклом, он приступает к девушке.

– Парень девушку встречает, парень девушку съедает, – немного подумав, заключил Том.

Хэл засмеялся. Волосы у него были темные и густые – в мать, но на смуглом лице ярко горели синие глаза. Том очень любил сына. Виделись они не часто, но постоянно переписывались, и, когда встречались, им было хорошо друг с другом. Хэл вырос городским мальчиком, однако, попадая в Монтану, там не скучал. И даже вполне пристойно держался в седле.

Том уже несколько лет не видел прежнюю жену, но они перезванивались, говорили о Хэле, и в их разговорах не было горечи.

Рейчел вышла замуж за торговца произведениями искусства по имени Лео и родила ему троих детей – сейчас они были в подростковом возрасте. Хэлу же уже исполнилось двадцать, и он производил впечатление вполне счастливого молодого человека. Возможность лишний раз повидаться с сыном и склонила Тома лететь сюда, на восток, куда вызвала его эта англичанка. Сегодня он как раз собирался взглянуть на ее коня.

– Прошу. Твой чизбургер с беконом.

Хэл поставил перед отцом тарелку и сел напротив, широко улыбаясь. Себе он взял только кофе.

– Ты не будешь есть? – спросил Том.

– Поем позже. А ты отведай.

– Вкусно, – одобрил Том, откусив.

– Некоторые готовят их, совсем не ворочая. А они любят, чтобы ими занимались.

– Тебе эта работа не мешает учиться?

– Нет. Если будет мешать, что-нибудь придумаю.

Время ленча еще не наступило, и в закусочной было мало народу. Обычно Том ел мало в середине дня, а мясо вообще почти никогда теперь не употреблял, но Хэл так старался, что он притворился, будто ест с большим аппетитом. За соседним столиком четверо мужчин в дорогих костюмах и с браслетами на запястьях громко обсуждали только что заключенную сделку.

– Необычные клиенты для этого заведения, – сказал тихо Хэл. Но Том смотрел на них с удовольствием – бурлящая энергией жизнь Нью-Йорка всегда производила на него большое впечатление. Но в душе он радовался, что живет не здесь.

– Как мама?

– Замечательно. Снова играет. Лео договорился о ее концерте в галерее недалеко отсюда – за углом; он состоится в воскресенье.

– Это здорово.

– Она хотела прийти сюда – повидаться с тобой, но вчера вечером случилась накладка – слинял пианист, и надо срочно найти кого-то другого. Она просила передать тебе привет.

– Не забудь и ей передать.

Они поговорили о занятиях Хэла и его планах на лето. Сын сказал, что хотел бы выбраться в Монтану хоть недельки на две, и Том почувствовал, что он говорит искренне, а не просто хочет сделать ему приятное. А Том поведал сыну о том, что собирается остаться на ранчо и работать с одногодками, ну и, конечно, со взрослыми лошадьми, которых натаскивал раньше. Заговорив, Том вдруг страстно захотел поскорее очутиться на ранчо. Первое лето за долгие годы – без клиник, без постоянных разъездов. Как это здорово – встретить приход весны там, в горах!

Клиентов в закусочной прибавилось, и Хэлу надо было приступать к работе. Он не взял у отца деньги за чизбургер и вышел из закусочной с ним вместе. Нахлобучивая шляпу, Том уловил быстрый взгляд, брошенный на нее Хэлом. В его душе шевельнулось опасение: может, мальчику неловко за его подчернуто ковбойский вид. Перед расставанием, как всегда, возникло некоторое замешательство: Тому хотелось обнять сына, но у них уже сложился ритуал – просто обмениваться рукопожатием. Так они поступили и сегодня.

– Желаю удачи с конем, – сказал Хэл.

– Спасибо. А тебе – в кино.

– Спасибо. Я пришлю тебе кассету.

– Буду рад. Ну, прощай, Хэл.

– Прощай, папа.

Том решил немного пройтись, прежде чем взять такси. День был холодный, из люков на мостовой клубами поднимался пар. На углу молодой человек просил милостыню. Волосы его спутались, на серой коже – следы синяков. Пальто на нем не было, и, чтобы согреться, он переминался с ноги на ногу; из рваных шерстяных рукавиц торчали голые пальцы. Том дал ему пять долларов.

Встреча в конюшне была назначена на четыре часа, но Том, прибыв на вокзал, выяснил, что есть более ранний поезд, и решил ехать на нем. Чем раньше он увидит коня, тем лучше. Во-первых, больше света. Да и вообще неплохо сначала осмотреть коня одному. Когда хозяева не дышат в спину, всегда больше толку. Он не сомневался, что звонившая ему женщина не стала бы возражать.

Энни не знала, говорить ли Грейс о Томе Букере. С того дня, как дочь последний раз видела Пилигрима, его кличка не произносилась в их доме. Однажды, когда Энни и Роберт, желая, чтобы не было никаких тайн, попробовали заговорить о его будущем, Грейс резко оборвала их:

– Ничего не хочу слышать. По мне лучше бы ему вернуться в Кентукки. Но если вы не согласны, делайте как хотите.

Роберт ласково положил руку на плечо Грейс и произнес что-то утешающее, но та сбросила его ладонь и яростно крикнула:

– Оставь меня! – Вот и весь разговор.

Но они в конце концов все же решили рассказать дочери о человеке из Монтаны. Грейс отреагировала кратко: она не хочет находиться в Чэтхеме во время его визита. Договорились, что в Чэтхем поедет одна Энни. Поедет на поезде за день до встречи, переночует в загородном доме, сделает кое-какие звонки и поработает за компьютером над рукописью.