Заклинатель - [115]

– Фрэнк знает, что говорит. Все будет хорошо.

– Он понял, что я боюсь, – задыхаясь, произнесла Грейс.

А Том и Смоки тем временем что-то оживленно обсуждали, но их разговор мог слышать только Пилигрим. Потом Смоки направился к воротцам на другой стороне манежа и, перемахнув одним прыжком через ограду, исчез в конюшне. Том оставил на время Пилигрима одного и пошел к зрителям.

– Не падай духом, Грейс, – сказал он. – Сейчас мы кое-что предпримем, хотя я надеялся, что обойдется без этого. Но, оказывается, Пилигрим еще не все поборол в себе. И поэтому нам со Смоки придется заставить его лечь на землю. Понимаешь?

Грейс кивнула, явно ничего не поняв. Сама Энни тоже не представляла, что задумал Том.

– А что для этого нужно? – спросила Энни. Том взглянул на нее, и перед ее мысленным взором вдруг явственно возникли их сплетенные тела.

– Ничего особенного. Но должен предупредить – зрелище это не из приятных. Конь иногда яростно сопротивляется. Я прибегаю к этому средству лишь в крайних случаях. А этот ваш парень просто прирожденный борец. Так что, если вы не настроены на такое смотреть, лучше переждите в конюшне – мы позовем вас, когда придет время.

Грейс решительно покачала головой.

– Нет. Я никуда не уйду.

Смоки вернулся на манеж, неся с собой то, что просил Том. Им приходилось проделывать такое несколько месяцев назад в клинике Нью Мексико, и поэтому Смоки знал, что к чему. Том тихо, чтобы не слышали зрители, еще раз проинструктировал парня, напомнив последовательность действий, дабы избежать ненужных ошибок и никому не причинить вреда.

Удостоверившись, что Смоки все понял, Том направился с ним к Пилигриму, успевшему забиться в дальний угол манежа. По непрестанному движению его ушей было ясно, что он ожидает какого-то подвоха. Тома он подпустил к себе, позволив потрепать по холке и погладить, не спуская, однако, глаз со Смоки, который стоял на расстоянии нескольких ярдов, держа в руках веревки и еще какие-то непонятные штуковины.

Том снял с коня узду и на ее место надел прежнюю, связанную из веревки уздечку. Затем Смоки поочередно передал Тому концы двух длинных веревок, намотанных на его руку. Одну Том соединил с уздечкой, а другую – с седлом.

Том делал все спокойно, не давая Пилигриму повода для волнения, хотя самому ему было тошно от того, что сейчас произойдет: придется разрушить доверие, завоеванное у коня, хотя позже оно, конечно, восстановится. Может, он что-то не так делает, размышлял Том. Вдруг то, что произошло между ним и Энни, изменило его, и Пилигрим чутко реагирует на эти изменения. Но скорее всего Пилигриму передался страх Грейс. А кто может наверняка сказать – он, лично, не решится, – что на уме у лошадей? Возможно, он сам подсознательно не хочет положительного результата, и конь чувствует его желание – ведь в случае успеха Энни уедет…

Том попросил Смоки передать ему путы, сделанные из старой мешковины и веревок. Поглаживая Пилигрима по левой ноге, Том осторожно приподнял его копыто. Тот отреагировал на это спокойно – только слегка переменил позу. Том постоянно ободрял Пилигрима – и голосом, и поглаживанием. Убедившись, что конь полностью ему доверяет, Том обернул копыто куском мешковины, а веревку, соединенную с мешковиной, прикрепил к седлу. Левая нога Пилигрима теперь находилась в подвешенном состоянии– Пилигрим стоял на трех ногах. Теперь можно было ожидать взрыва.

Он произошел, как только Том отошел и взял в руки коновязь – ту, что шла от уздечки. Пилигрим хотел было тронуться с места, но не мог. Тогда он стал передвигаться, подпрыгивая на передней ноге и отчаянно хромая. Ощущение скованности ужасно испугало его, конь стал подпрыгивать еще отчаяннее и все больше впадать в панику.

Но раз не получается, может, попытаться бежать, видимо, подумал Пилигрим, но, попробовав, лишь еще больше испугался. Том и Смоки, обмотавшись коновязью и немного откинувшись назад, заставляли коня двигаться по кругу диаметром около пятнадцати футов. Он бегал и бегал по кругу – как карусельная лошадка, сломавшая вдобавок ногу.

Том взглянул на столпившихся у ограды людей: лицо Грейс было белым как бумага; Энни обнимала ее. Том клял себя за то, что не настоял, чтобы они ушли и не видели этого печального зрелища.

* * *

Энни крепко обнимала Грейс за плечи, и суставы на ее пальцах побелели от внутреннего напряжения. Ковыляние Пилигрима отзывалось в их телах болью.

– Зачем он это делает? – с плачем спросила Грейс.

– Не знаю.

– Все будет хорошо, Грейс, – сказал Фрэнк. – Я однажды уже видел такое. – Энни взглянула на него, пытаясь улыбнуться. Выражение лица Фрэнка никак не соответствовало его утешительным словам. Джо и близнецы казались встревоженными не меньше Грейс.

– Может, вы все-таки уведете ее, – вполголоса произнесла Дайана.

– Нет, – вмешалась Грейс. – Я никуда не уйду. Пилигрим обливался потом и все же не останавливался. А когда пытался бежать, спутанная нога судорожно билась в воздухе как уродливый плавник. Он взрывал копытами тучи песка, и над манежем словно повис красноватый туман.

Энни была потрясена… Она знала, что Том умел быть твердым с животными, но он никогда не заставлял их страдать. Все, что он делал раньше с Пилигримом, было направлено на то, чтобы завоевать его доверие. А сейчас Том причинял ему боль… У Энни это не укладывалось в голове.