Закат и падение Римской империи. Том 7 - [3]

Два беглеца, прежде царствовавшие в Константинополе, все еще отстаивали свои права на императорский титул, а бывшие подданные этих низвергнутых монархов могли увлечься состраданием при виде несчастий старшего Алексея и могли быть увлечены мужеством Мурзуфла до жажды мщения. Последний из этих двух узурпаторов решился действовать заодно с первым, с которым его связывали семейные узы, общие интересы, одинаковое преступление и та заслуга, что он прекратил жизнь врагов своего соперника. Мурзуфл был принят в лагере Алексея с лаской и с почетом; но порочные люди не способны любить и редко могут полагаться на сообщников своих преступлений; он был арестован в то время, как находился в бане; его лишили зрения, отняли у него все войска и сокровища и выгнали его вон из лагеря; ему пришлось бродить без пристанища и сделаться жертвою отвращения к нему и презрения тех, кто имел более, чем Алексей, права ненавидеть и казнить убийцу императора Исаака и его сына. В то время как терзаемый страхом или угрызениями совести тиран старался пробраться в Азию, он был захвачен константинопольскими латинами и осужден после публичного разбирательства на позорную смерть. При выборе способа казни его судьи не знали, чему отдать предпочтение — отсечению головы, колесованию или сожжению на костре; наконец было решено поставить Мурзуфлана вершине той колонны из белого мрамора, которая называлась Феодосиевой и имела высоту сто сорок семь футов. Он был низвергнут с этой высоты головою вниз и, ударившись о мостовую, разбился в куски в присутствии бесчисленных зрителей, наполнявших форум Тавра и удивлявшихся исполнению старинного предсказания, смысл которого был объяснен этим странным событием. Судьба Алексея была менее трагична: маркиз отправил его пленником в Италию и подарил королю римлян; он был осужден на тюремное заключение и изгнание и немного выиграл оттого, что местом заключения ему назначили вместо одной из находившихся в Альпах крепостей один из азиатских монастырей. Но еще прежде постигшего греческую нацию бедствия его дочь вышла замуж за юного героя, который восстановил и сам занял трон греческих монархов. Феодор Лacкарис выказал свое мужество во время двух осад Константинополя. Когда Мурзуфл спасся бегством, а латины уже были внутри города, он предложил себя солдатам и народу в императоры, а это честолюбивое предложение, быть может, было внушено благородными чувствами, но бесспорно свидетельствовало о его мужестве. Если бы он мог вдохнуть в народное сборище свою собственную душу, оно могло бы растоптать иноземцев своими ногами; но впавшие в постыдное отчаяние жители отказались от его помощи и Феодор удалился в Анатолию, где мог дышать воздухом свободы вдали от победителей и в безопасности от их преследований. Под титулом деспота, который был впоследствии заменен титулом императора, он привлек под свои знамена тех отважных людей, в которых ненависть к рабству усиливалась оттого, что они не дорожили жизнью, а так как всякие средства считались дозволенными, когда речь шла об общественной безопасности, то он без всяких угрызений совести обратился к турецкому султану с просьбой о помощи. Никея, которую Феодор избрал своей резиденцией, Пруса и Филадельфия, Смирна и Эфес отворили ворота перед своим избавителем; его силы и его репутация росли не только от его побед, но даже от его поражений, и этот преемник Константина удержал в своей власти обломок империи от берегов Meандра до предместий Никомедии, а впоследствии и до предместий Константинополя. Другою отдаленною и незначительною частью этой империи владел потомок Комнинов - сын добродетельного Мануила и внук тирана Андроника.

Он назывался Алексеем, а прозвище Великий, вероятно, относилось к его высокому росту, а не к его подвигам. Благодаря снисходительности императоров из дома Ангелов он был назначен трапезундским губернатором или герцогом, знатность его происхождения разожгла его честолюбие, а совершившийся в Константинополе переворот доставил ему независимость, и он, не переменяя своего титула, спокойно владычествовал над берегами Черного моря на всем пространстве от Синопы до Фасиса. Его сын и преемник, имя которого нам неизвестно, был, как рассказывают, вассалом султана, по требованию которого был обязан нести военную службу во главе двухсот вооруженных копьями всадников. Этот принц из дома Комнинов был не более как герцогом Трапезундским, а императорский титул был впервые принят внуком Алексея из высокомерия и зависти. На западе третий обломок империи был спасен от общего крушения незаконнорожденным потомком Ангелов Михаилом, который был известен до переворота тем, что был заложником, воином и мятежником. Своим бегством из лагеря маркиза Бонифация он сохранил свою личную свободу; своей женитьбой на дочери губернатора Дураццо он приобрел этот важный город; и затем он принял титул деспота и основал сильное и игравшее выдающуюся роль княжество в Эпире, Этолии и Фессалии, которые всегда были населены воинственною расой. Греки, предлагавшие свои услуги своим новым повелителям, были устранены высокомерными латинами от всех гражданских и военных почетных отличий в качестве людей, обреченных своим происхождением на то, чтоб дрожать от страха и повиноваться. Из оскорбленного самолюбия они постарались доказать, что могли бы быть полезными друзьями, так как могли сделаться опасными врагами; их мужество окрепло от невзгод, и те из них, которые выделялись из толпы ученостью или добродетелями, знатностью происхождения или храбростью, стали переселяться в независимые государства Трапезундское, Эпирское и Никейское, и только один из патрициев удостоился сомнительных похвал за свою привязанность и преданность франкам. И городское, и сельское население охотно подчинилось бы рабской зависимости, если бы эта зависимость была умеренна и имела правильную организацию, а временные бедствия, причиненные войной, могли быть заглажены несколькими годами промышленной деятельности и внутреннего спокойствия. Но свойственная феодальной системе неурядица не давала внутреннего спокойствия и уничтожала плоды промышленной предприимчивости. Когда царствовавшие в Константинополе