Закат и падение Римской империи. Том 7 - [24]

Смертоубийство служит последним ресурсом для трусов. Цезарь увлекся желанием посетить императорскую резиденцию в Адрианополе и был заколот служившими в гвардии аланами в апартаменте императрицы и в ее присутствии, и хотя это преступление было приписано личной злобе гвардейцев, соотечественники Рожера, жившие в Константинополе в мирной беззаботности, были все осуждены монархом и народом на изгнание. Испуганные смертью своего вождя, авантюристы обратились в бегство и рассеялись по берегам Средиземного моря. Но один закаленный в боях отряд из тысячи пятисот каталонцев или французов удержался в сильно укрепленном Галлиполи, на берегах Геллеспонта, развернул арагонское знамя и предложил выставить десять или сто воинов для борьбы с таким же числом врагов с целью отомстить за своего вождя или доказать его невинность. Вместо того чтоб принять этот смелый вызов, сын и соправитель Андроника император Михаил решился подавить неприятеля численным превосходством своих военных сил; он напряг все свои усилия к тому, чтоб организовать армию из тридцати тысяч всадников и тридцати тысяч пехотинцев, и Пропонтида покрылась кораблями греков и генуэзцев. В двух сражениях эти грозные силы не устояли ни на море, ни на суше против отчаянного мужества и дисциплины каталонцев; юный император спасся бегством и укрылся в своем дворце, оставив небольшой отряд для охраны ничем не защищенной страны. Победа оживила надежды авантюристов и увеличила их число; люди разных наций соединились под названием и под знаменем Великой роты, и три тысячи турецких новообращенных покинули императорскую службу для того, чтоб принять участие в этом военном товариществе. Обладание городом Галлиполи дало каталонцам возможность пресечь торговлю, которая велась с Константинополем и по Черному морю, и опустошать берега Европы и Азии по обеим сторонам Геллеспонта. Чтоб предотвратить их нападение на столицу, греки сами опустошили большую часть византийских окрестностей; крестьяне укрылись вместе со своим домашним скотом в городе и в один день убили без всякой для себя пользы огромное число овец и волов, которых негде было поместить и нечем было кормить. Четыре раза император Андроник искал мира и четыре раза он получал непреклонный отказ, пока недостаток съестных припасов и раздоры вождей не принудили каталонцев удалиться от берегов Геллеспонта и от окрестностей столицы. Остатки Великой роты, отделившись от турок, двинулись через Македонию и Фессалию в Грецию в надежде найти там новые места для поселения.

После нескольких веков забвения греки были пробуждены из своего усыпления нападением латинов для того, чтоб испытать новые бедствия. В течение двухсот пятидесяти лет, отделяющих первое завоевание Константинополя от последнего, владычество над этой почтенной страной было предметом спора между разными мелкими тиранами; ее старинные города снова испытали бедствия внешних и внутренних войн, не будучи за это вознаграждены дарами гения и свободы, а если рабство заслуживает предпочтения перед анархией, то они могут теперь с удовольствием отдыхать под игом турок. Я не буду излагать историю малоизвестных династий, то возвышавшихся, то приходивших в упадок на континенте и на островах; но умолчание о судьбе Афин было бы с нашей стороны доказательством непростительного неуважения к этому первому и самому благородному центру наук и свободных искусств. При дележе империи княжество Афинское и Фиванское досталось знатному бургундскому воину Оттону де-ла-Рош вместе с великогерцогским титулом, который латины понимали по-своему, но который, по безрасудному уверению греков, вел свое начало от времен Константина. Оттон следовал за знаменем маркиза Монферратского; обширные владения, которыми он был обязан своей необыкновенной ловкости или своему необыкновенному счастью, мирно переходили по наследству к его сыну и двум внукам до той минуты, когда вследствие брака одной из наследниц они перешли к старшей ветви Бриеннского дома, без перемены национальности своих правителей, а лишь с переменой семейства. Родившийся от этого брака сын Вальтер Бриеннский унаследовал герцогство Афинское и с помощью каталонских наемников, которым раздал ленные поместья, он завладел более чем тридцатью замками, принадлежавшими его вассалам или соседним владетелям. Но когда его известили о приближении и о намерениях Великой роты, он собрал семьсот рыцарей, шесть тысяч четыреста всадников и восемь тысяч пехотинцев и смело вступил с неприятелем в бой на берегах реки Кефиса в Беотии. У каталонцев было не более трех с половиною тысяч всадников и четырех тысяч пехотинцев, но эту малочисленность они возместили хитростью и дисциплиной. Они искусственным образом затопили поля, окружавшие их лагерь; герцог устремился вместе со своими рыцарями на зеленеющий луг безо всяких опасений или без всяких предосторожностей; их лошади увязли в грязи, и герцог был разбит наголову вместе с большею частью французской кавалерии. Члены его семейства и его соотечественники подверглись изгнанию, а его сын Вальтер Бриеннский, сохранивший титул герцога Афинского, был во Флоренции тираном, во Франции коннетаблем и кончил свою жизнь в битве при Пуатье. Аттика и Беотия послужили наградой для победоносных каталонцев; победители женились на вдовах и на дочерях убитых врагов, и в течение четырнадцати лет Великая рота наводила страх на греческие государства. Их раздоры заставили их подчиниться верховенству арагонского дома, и короли Сицилии располагали до конца четырнадцатого столетия Афинами, как располагают провинцией или наследственным уделом. После французов и каталонцев третьей династией было семейство Аккайоли, которое во Флоренции считалось плебейским, но пользовалось большим влиянием в Неаполе, а в Греции было облечено верховною властью. Члены этой династии украсили Афины новыми зданиями и сделали из них столицу государства, в состав которого входили Фивы, Аргос, Коринф, Дельфы и часть Фессалии. Их владычеству был положен конец Мехмедом Вторым, который приказал удавить последнего герцога и воспитал его сыновей в дисциплине и в религии сераля.