Закат и падение Римской империи. Том 6 - [55]

В силу знаменитого эдикта, изданного Каракаллой, его подданные, от Британии до Египта, получили право пользоваться названием и привилегиями римлян, а их монарх, повсюду находивший вокруг себя соотечественников, получил возможность выбирать для своей временной или постоянной резиденции любую из провинций их общего отечества. При разделении империи на восточную и западную ее идеальное единство тщательно оберегалось, и преемники Аркадия и Гонория выдавали себя, в своих титулах, законах и регламентах, за неразделенных соправителей равного сана, за сомонархов римского мира и римской столицы, у которых были одни и те же пределы. После падения западной монархии величие императорского достоинства сосредоточилось в лице константинопольских монархов, а между этими монархами Юстиниан первый вновь завладел Древним Римом после его шестидесятилетнего самостоятельного существования и путем завоевания укрепил за собою священный титул императора римлян. Один из его преемников, Констанций Второй, задумал, из тщеславия или с досады, покинуть фракийский Босфор и возратить берегам Тибра их прежний почет: "Какой нелепый замысел! - злобно восклицает один византиец, - это было бы то же, что обобрать находящуюся в полном цвете красоты и юности девственницу для того, чтобы украсить или, верней, сделать более заметным безобразие покрытой морщинами дряхлой матроны". Но меч лангобардов не дозволил Констанцию Второму поселиться в Италии; император вступил в Рим не победителем, а беглецом и после двенадцатидневного пребывания ограбил и навсегда покинул древнюю столицу мира. Окончательное восстание и отделение Италии произошло почти через двести лет после Юстиниановых побед, и с его царствования латинский язык начинает мало-помалу выходить из употребления. Этот законодатель составил свои Институции, свой Кодекс и свои Пандекты на таком языке, который он превозносил как обычный и публичный язык римского правительства, как такой, который употребляется и в константинопольском дворце, и сенате, и в восточных лагерях и судах. Но жители и солдаты азиатских провинций не были знакомы с этим иностранным языком, а истолкователи законов и государственные министры большею частью не вполне его понимали. После непродолжительной борьбы натура и привычка взяли верх над устарелыми законами, установленными человеческою властью; для пользы своих подданных Юстиниан издал свои Новеллы на двух языках; некоторые части его многотомной юриспруденции были мало-помалу переведены на греческий язык; об оригинале позабыли и стали изучать перевод, и наконец греческий язык, действительно заслуживавший предпочтения по своим внутренним достоинствам, сделался легальным и общеупотребительным языком Византийской империи. И происхождение преемников Юстиниана, и среда, в которой они жили, внушали им нерасположение к римскому языку; по мнению арабов - Тиберий, а по мнению итальянцев - Маврикий, были первыми греческими Цезарями и основателями новой династии и новой империи; этот тихий переворот окончательно совершился прежде смерти Ираклия, а некоторые остатки латинского языка сохранились лишь в терминах юриспруденции и в дворцовых официальных приветствиях. После того как западная империя была восстановлена Карлом Великим и Оттонами, названия франки и латины получили одинаковое значение и одинаковый объем, а эти высокомерные варвары не без некоторого основания отстаивали преимущество своих прав как на римский язык, так и на обладание Римом. Они с презрением относились к восточным чужеземцам, отказавшимся от одежды и от языка римлян, и ввели обыкновение называть их греками. Но это презрительное название с негодованием отвергалось и тем монархом, и тем народом, к которым оно относилось. Каковы бы ни были происшедшие в течение многих веков перемены, они ссылались на то, что вели свое происхождение от Августа и Константина в прямой линии и без перерыва, и даже в последнем периоде упадка и бессилия осколки константинопольской империи все еще носили римское имя.

В то время как на Востоке все дела управления велись на латинском языке, греческий язык был языком литературы и философии, а образованные люди, обладавшие таким богатым и доведенным до совершенства языком, не могли завидовать заимствованной учености своих римских учеников и их склонности к подражанию. Когда язычество пало, Сирия и Египет были потеряны, школы Александрийская и Афинская закрылись, тогда греческая образованность укрылась в некоторых монастырях и главным образом в императорской константинопольской коллегии, которая сгорела в царствование Льва Исаврянина. На высокопарном языке того времени президент этого заведения назывался солнцем знания; его двенадцать помощников, занимавшиеся преподаванием на различных факультетах, были двенадцатью знаками Зодиака; для их ученых занятий была открыта библиотека из тридцати шести тысяч пятисот волюмов, и они показывали старинный манускрипт произведений Гомера, написанных на свитке пергамента, который имел сто двадцать футов в длину и будто бы был кожей громадного змея. Но седьмое и восьмое столетия были периодом внутренних раздоров и невежества; библиотека была сожжена, коллегия была закрыта, иконоборцы выдавались за врагов всего, что относилось к древности, и монархи из рода Ираклия и из Исаврийской династии опозорили себя своим грубым невежеством и своим презрением к литературе.