Закат и падение Римской империи. Том 5 - [73]

Малодушие египтян рассчитывало лишь на перемену повелителя; армии Хосрова опустошили страну; тем не менее яковиты пользовались под его владычеством непродолжительной и непрочной свободой. С торжеством Ираклия гонения возобновились и усилились, и патриарх снова бежал из Александрии в степь. Во время его бегства Вениамина ободрял голос, приказывавший ему ожидать, по прошествии десяти лет, помощи от иноземного народа, отличающегося, подобно самим египтянам, исполнением старинного обряда обрезания. Мы увидим далее, каковы были эти освободители и каков был способ освобождения, а покуда я должен перешагнуть через промежуток времени в одиннадцать столетий, чтобы описать теперешнее бедственное положение египетских яковитов. Многолюдный город Каир служит резиденцией или, вернее, убежищем для их нуждающегося патриарха и для десяти оставшихся при своих должностях епископов; сорок монастырей уцелели от нашествия арабов, а успехи рабства и вероотступничества довели коптов до незначительного числа двадцати пяти или тридцати тысяч семейств и превратили их в расу безграмотных бедняков, для которых единственным утешением служит еще более бедственное положение греческого патриарха и его малочисленной паствы.

VI. То бунтуя против Цезарей, то живя в рабской зависимости от халифов, коптский патриарх все еще гордился сыновней покорностью царей Нубии и Эфиопии. Он отплачивал за их преданность тем, что превозносил их величие и смело утверждал, что они могут вывести в поле сто тысяч всадников с таким же числом верблюдов, что они могут разливать или удерживать воды Нила и что спокойствие и плодородие Египта зависят от ходатайства патриарха даже перед этими земными властителями. В то время как Феодосий жил в Константинополе в ссылке, он советовал своей покровительнице позаботиться об обращении в христианство черных обитателей Нубии от тропика Рака до границы Абиссинии. Император, заподозрив ее намерения и будучи более ее предан православию, вступил с ней в соревнование. Два миссионера-соперника, из которых один был мельхит, а другой яковит, отплыли в одно и то же время; но императрица — вследствие ли того, что ее более боялись, или вследствие того, что ее более любили,— нашла более готовности к исполнению ее желаний, и католический священник был задержан президом Фиваиды, между тем как царь Нубии вместе со своим двором был торопливо окрещен в религию Диоскора. Запоздавший посланец Юстиниана был принят и отпущен с почетом; но когда он стал обвинять египтян в ереси и в измене, новообращенных негров уже научили отвечать на это, что они никогда не выдадут принявших истинную веру собратьев докучливым агентам Халкидонского собора. В течение многих веков нубийские епископы назначались и посвящались яковитским патриархом Александрии; христианская религия преобладала там до двенадцатого столетия, а некоторые из ее обрядов и ее остатков до сих пор встречаются в варварских городах Сеннаара и Донголы. Но в конце концов нубийцы привели в исполнение свою угрозу возвратиться к поклонению идолам; климат требовал такой религии, которая дозволяла бы многоженство, и они кончили тем, что предпочли торжество Корана унижению Креста. Метафизическая религия, быть может, была слишком утонченна для умственных способностей негритянской расы; однако негра, точно так же, как и попугая, можно бы было приучить к произнесению слов Халкидонского или монофиситского символа веры.

Христианство пустило более глубокие корни в Абиссинии, и Александрийская церковь держала эту колонию в постоянной опеке, несмотря на то, что сношения между ними иногда прекращались на семьдесят и на сто лет. Эфиопский синод когда-то состоял из семи епископов; если бы их число доходило до десяти, они могли бы выбрать самостоятельного первосвятителя, а один из их царей намеревался возвести своего родного брата в звание главы церкви. Но такой результат нетрудно было предвидеть, и потому в увеличении числа епископов было отказано; епископские обязанности были мало-помалу сосредоточены в лице абуны, который был главой абиссинского духовенства и посвящал в духовное звание; когда его должность оказывается вакантной, патриарх замещает ее одним из египетских монахов, который благодаря тому, что он чужеземец, внушает более уважения народу и менее опасений монарху. В шестом столетии, когда Египет окончательно впал в раскол, соперничавшие вожаки, опиравшиеся на своих покровителей Юстиниана и Феодору, постарались опередить один другого в завоевании этой отдаленной и независимой провинции. И на этот раз предприимчивость императрицы одержала верх, и благочестивая Феодора ввела в этой уединенной церкви верования и правила благочиния яковитов. Окруженные со всех сторон врагами своей религии, эфиопы дремали в течение почти тысячи лет, позабыв об остальном мире, который также позабыл о них. Их пробудили из усыпления португальцы, которые, обогнув южную оконечность Африки, появились в Индии и в Чермном море, точно будто спустившись на землю с какой-нибудь отдаленной планеты. В первые минуты своего сближения подданные Рима и подданные Александрии были поражены скорее сходством, чем различием своих верований, и каждая из двух наций ожидала важных выгод от союза со своими христианскими единоверцами. Благодаря полному отчуждению от остального мира эфиопы снова стали жить жизнью дикарей. Их корабли, когда-то возившие товары на Цейлон, едва осмеливались плавать по африканским рекам; развалины Аксума были покинуты жителями; вся нация рассеялась по деревням, а ее начальник, носивший пышный титул императора, не имел ни в мирное, ни в военное время другой резиденции, кроме подвижного лагеря. Из сознания своего собственного упадка абиссинцы составили разумный проект ввести у себя европейские искусства и промышленность и отправили в Рим и в Лиссабон послов с поручением привести им оттуда кузнецов, плотников, кровельщиков, каменщиков, типографщиков, хирургов и докторов. Но вскоре вслед за тем общественная опасность заставила их просить немедленной помощи оружием и солдатами для защиты мирного населения от варваров, опустошавших внутренность страны, и от турок и арабов, приближавшихся с морского побережья с более грозными силами. Эфиопию спасли четыреста пятьдесят португальцев, выказавших на поле битвы прирожденное европейцам мужество и созданное искусством могущество мушкетов и пушек. Под влиянием испуга император дал обещание перейти вместе со своими подданными в католическую религию; представителем папского верховенства был назначен латинский патриарх; фантазия, преувеличивавшая действительные размеры Абиссинской империи вдесятеро, предполагала, что в недрах этой страны более золота, чем в американских копях, а корысть и религиозное усердие построили на добровольном подчинении африканских христиан самые сумасбродные проекты.