Закат и падение Римской империи. Том 5 - [18]

III. Общие обязанности всех людей налагаются их общественными или частными сношениями, но их взаимные специфические ''обязательства" могут истекать лишь 1) из обещания, 2) из благодеяния и 3) из обиды, а когда эти обязательства утверждены законом, заинтересованная сторона может принудить к их исполнению путем судебного процесса. На этом принципе юристы всех стран построили однообразную юриспруденцию, которая есть плод всеобщего разума и всеобщей справедливости.

1. Богине верности (верности и в частной, и в общественной жизни) римляне поклонялись не только в ее храмах, но и во всем, что они делали, и если этой нации недоставало более привлекательных качеств — благосклонности и великодушия, зато она удивляла греков добросовестным и простодушным исполнением самых тяжелых обязательств. Однако у того же самого народа согласно со строгими правилами патрициев и децемвиров "бесформенное условие", обещание и даже клятва не создавали гражданского обязательства, если не были облечены в легальную форму договора — stipulatio. Какова бы ни была этимология этого латинского слова, с ним было связано понятие о прочном и ненарушимом договоре, которое всегда выражалось в форме вопроса и ответа. Так, например, Сей спрашивал: "Обещаете ли вы уплатить мне сто золотых монет?" Семпроний отвечал: "Обещаю". Сей мог по своему усмотрению предъявлять иск в отдельности к каждому из друзей Семпрония, поручившихся за его состоятельность и за его добросовестность, а пользование этим разделением или порядком обоюдных исков мало-помалу отклонилось от точных требований стипулации. Чтоб добровольное обещание имело законную силу, стали основательно требовать самое осмотрительное и обдуманное согласие, и тот гражданин, который мог бы добыть легальное обеспечение, но не сделал этого, возбуждал подозрение в намерении обмануть и подвергался ответственности за свою небрежность. Но изобретательность юристов сумела придать простым обязательствам форму торжественных стипулаций. Преторы, в качестве стражей общественной добросовестности, стали допускать всякое рациональное доказательство добровольного и сознательного акта, который получал перед их трибуналом законную силу обязательства, и стали давать право иска об исполнении и о вознаграждении.

2. Обязательствам второго разряда юристы дали название вещественных, так как они проистекают из вручения какой-нибудь вещи. Тот, кто оказал такую услугу, имеет право на признательность, а тот, кому доверили чужую собственность, принял на себя священную обязанность возвратить ее. Если речь идет о ссуде по дружбе, то заслуга великодушного поступка принадлежит только тому, кто ссудил; в случае отдачи чего-либо на хранение вся заслуга на стороне получателя; но в случае залога или какой-либо другой сделки, основанной на взаимных интересах, услуга вознаграждается соответствующей выгодой, а обязанность обратной отдачи видоизменяется сообразно с характером сделки. Латинский язык очень удачно выражает основное различие между commodatum и mutuum, между тем как бедность нашего языка смешивает эти оба понятия под одним неточным названием займа. В первом случае заемщик был обязан возвратить ту самую вещь, которою его снабдили для временного удовлетворения его нужд; во втором случае эта вещь назначалась для его потребления и он исполнял это взаимное обязательство, возвращая вместо нее цену сообразно с точным определением числа, веса и меры. В договоре о продаже, право безусловного распоряжения передается покупателю, который уплачивает за эту выгоду соответствующим количеством золота или серебра, служащего всеобщим мерилом всякой земной собственности.

Обязанности, налагаемые договором о найме, более сложны. Можно брать на определенный срок внаймы земли и дома, труд и таланты; по истечении срока самый предмет найма должен быть возвращен его владельцу вместе с вознаграждением за выгодное занятие или пользование. В этих прибыльных сделках, к которым можно причислить договоры о товариществе и комиссионерстве, юристы иногда предполагают воображаемую выдачу предмета договора, а иногда согласие сторон. Вещественный залог был мало-помалу заменен невидимыми для глаз правами ипотеки, и согласие на продажу за определенную цену переносит с этого момента шансы барыша или убытка на счет покупателя. Можно с основанием предполагать, что всякий готов подчиняться требованиям своей личной пользы и что если он получает выгоду, то обязан взять на себя расходы сделки. В этом неистощимом сюжете историк остановит свое внимание на найме земли и денег, на доходе с первой и на процентах со вторых, так как эти вопросы имеют существенную связь с успехами земледелия и торговли. Землевладелец нередко бывал вынужден давать вперед земледельческие запасы и орудия и довольствоваться частию жатвы. Если арендатор терпел убытки от какой-нибудь несчастной случайности, от заразной болезни или от неприятельского нашествия, он взывал к справедливости законов о соразмерном пособии; пять лет были обычным сроком найма, и нельзя было ожидать никаких солидных или ценных улучшений от такого фермера, который ежеминутно мог быть устранен вследствие продажи имения. Отдача денег в рост, которая была закоренелым злом во времена республики, не нашла поддержки в Двенадцати Таблицах и была уничтожена народным негодованием. Но нужды и леность народа воскресили ее; она допускалась произволом преторов и наконец была урегулирована кодексом Юстиниана. Лица высшего ранга были принуждены ограничиваться умеренным размером четырех процентов; шесть процентов были признаны за обыкновенный и легальный размер дохода; восемь дозволялись для пользы промышленников и торговцев; двенадцать можно было брать за страхование от несчастий на море, размер которых древние из благоразумия и не пытались определять; но, за исключением этих несчастных случайностей, чрезмерные проценты были строго запрещены. Духовенство и восточное, и западное осуждало взимание самых ничтожных процентов; но сознание взаимной выгоды, одержавшее верх над законами республики, оказало такое же упорное сопротивление и декретам церкви, и даже предрассудкам человечества.